По обе стороны сна (СИ)

      — Мисс Дагворт-Грейнджер, ваше эссе отвратительно, — брезгливо сморщившись, объявила мадам Спраут на весь класс. На женщину вылупились все присутствовавшие на уроке, такого от нее не ожидали. Гермиона почувствовала, как к ней возвращается страх. Происходившее последние две недели в Хогвартсе не поддавалось разумному объяснению. Профессора будто бы искали возможность оскорбить, унизить, ударить побольнее девочку-которая-выжила. Это заметили и ученики. Если барсучата начали пугаться своего декана, то гриффиндорцы…

      — Пошла в свою кровать! — неожиданно крикнула столкнувшаяся с ней в двери ванной Лаванда Браун, а когда Гермиона замерла, сильно ударила ту по лицу. Это было так неправильно и больно, что девочка, быстро одевшись, выскочила в гостиную, прямо в руки своему Гарри, смотревшему сейчас на других со странным выражением в глазах.

      — Что случилось? — Гарри увидел след от удара, понимая, что еще немного и он просто забросит в гостиную гранату, чтобы не осталось ни правых, ни виноватых. — Пойдем, — произнес он, увлекая девочку за собой и с огромным трудом беря себя в руки.

      Произошедшее очень сильно ударило по девочке, не понимавшей, за что с ней так обходятся, почему все профессора стали такими злыми, разве что не били, но словами, словами они делали гораздо, гораздо хуже. Поттера по какой-то причине не трогали, впрочем, понятно, по какой — ему было наплевать. Ему всю жизнь было наплевать на злые слова, на избиение в школе, на плевки в спину… У мальчика был папа Саша, а всего остального мира будто бы и не было. Именно поэтому унижать Поттера было не интересно, а бить — еще и опасно, потому что мальчик мог ударить так, что следов не оставалось, а вот больно как раз было.

      Самым страшным, по мнению Гермионы, последствием произошедшего, стало время от времени проявлявшееся заикание. С чем оно было связано, девочка не знала, но… Ночевать в своей спальне она теперь боялась. Так прошел день, сравнительно спокойная ночь, в которую папа Саша понимал, что детей надо эвакуировать, пока не стало поздно, потому что девочка начинала демонстрировать не самые лучшие симптомы. Гарри понимал, что раз уж началось в спальнях, то будет только хуже. Дети искали возможность сбежать, хоть какую-то возможность, и не находили ее.

      Мадам Спраут на каждом уроке пугала девочку, профессор Флитвик будто не замечал ее вовсе, только профессор Снейп старался как-то незаметно поддержать ребят и самая страшная — профессор МакГонагалл… Она была очень страшной, один ее вид вызывал императивный позыв, головокружение и ощущение того, что сердце бьется где-то в горле. Обстановка стремительно накалялась.

      Небольшой перерыв произошел, когда в школу нагрянули местные правоохранители. Профессора вдруг начали вести себя тише, правда, профессора Квиррелла это не спасло, но тем не менее травлю продолжали. Странно, но магические полицейские этого предпочли не заметить. Совсем, как будто ничего не было, даже когда староста Гриффиндора пульнул жалящим в девочку, мгновенно закрытую мальчиком. Поттер не знал, как отражать заклинания, поэтому защищал свою Гермиону, становясь на пути чар. Просто принимая на себя то, что храбрый Гриффиндор предназначал сироте. Разочарование миром магии достигло пика, когда аврорат унесся из замка, забрав с собой профессора ЗОТИ, ну и Дамблдора заодно.

      Гарри уже надеялся, что хуже не будет, надеялась на это и Гермиона, но, видимо, кто-то захотел показать девочке ад по полной программе, а вот Гарри уже готов был убивать, причем всех. Березкин-старший видел, на какой тонкой ниточке держится психика сына, и отчаянно хотел хоть чем-нибудь помочь ребенку, но помочь не мог. Мальчик же балансировал уже почти на грани срыва, впрочем, как и девочка.

      Еще одну отсрочку дала мадам Помфри, уложив обоих в Больничное крыло. Она многого не могла сделать, но дать короткую передышку, напоить Умиротворяющим бальзамом, было в ее силах, хотя женщина отчетливо понимала, что девочка до каникул не доживет.

      — Будете принимать это зелье по утрам, — мадам Помфри сделала все, что, по своему мнению, могла. Ей было безумно жаль девочку, но вот создавать себе проблемы женщина была не готова, ибо детей много, а она у себя одна. И дети пошли из Больничного крыла навстречу своей злобно ухмылявшейся судьбе.

***

      Потом уже, разбираясь в том, что произошло, папа Саша предположил какие-нибудь чары подчинения, так как Гермиона не помнила, почему она вышла сама из гостиной и как оказалась в том самом кабинете. Девочка пришла в себя, когда за ее спиной захлопнулась дверь. В это же мгновение принимавший душ мальчик почувствовал нарастающую панику.

      — Ну что же, милочка, — профессор МакГонагалл улыбнулась какой-то очень зловещей улыбкой. — Вы достаточно бегали от меня, сейчас я вас за это накажу.