По обе стороны сна (СИ)

      Выходить из дома было просто страшно. Гермионе было страшно видеть других магов, а Гарри страшно за Гермиону. Просто невозможно страшно. Товарищ майор, общаясь с медиками, особенно психиатрами, привлекал их внимание, но мужчина придумал, как объяснить свой интерес, и с тех пор к нему относились спокойно. Ну хочет человек сказку написать, ну и пусть. Советы помогали, они бы помогали лучше, если бы вокруг детей были бы неравнодушные люди, а не два домовика и… и все.

      — Миона, ты можешь говорить, — природа молчания была психогенной, поэтому майор пользовался подсказанным методом, стараясь вывести девочку из этого состояния. — Но, если хочешь, можно попросить Гарри дать тебе по попе, чтобы ты поверила.

      — Н-н-не н-н-надо! — слегка заикаясь, произнесла Гермиона и замерла, в неверии глядя на товарища майора. — Я г-г-оворю? — удивилась она, сейчас ее совсем не беспокоило собственное заикание, она была счастлива оттого, что может говорить. Девочка улыбалась, искренне улыбалась папе, который ее спас, Гарри, без которого она не согласна была жить… Впервые за прошедшие недели девочка улыбалась.

      — Ты говоришь, доченька, — прижал девочку к себе старший Березкин. — Теперь все будет хорошо. Попробуй петь слова, у тебя должно получиться.

      — Я умею говорить, — пропела ни разу не запнувшись, Гермиона, не замечавшая своих слез. — Значит, и ножки умеют ходить… Просто они забыли, да?[1]

      — Да, маленькая, — улыбнулся ей офицер. — Что вы думаете делать дальше, дети?

      — Пока поживем так, — задумчиво ответил папе Саше Гарри. — Нас никто не гонит, спешить некуда, да и не к кому. И Дурслям, и Грейнджерам, не к ночи будь помянуты, память о нас стерли, значит, у нас нет совсем никого. В магическом мире мы взрослые, но зовемся иначе, потому… хм… В Хогвартс нам не надо, денег достаточно, можем просто жить. Только, наверное, надо будет учебники обычного мира достать, чтобы, когда станем взрослыми, сдать экзамены.

      — Ты собираешься десять лет провести в доме? — внимательно посмотрел Саша на сына.

      — Нет, пап, — мотнул тот головой, улыбнувшись. — Только пока Гермионе не станет лучше, а там решим… В Цюрих опять же, надо… — тут ему в голову пришла какая-то мысль, и Гарри надолго задумался.

      — Страшно мне очень, — призналась Гермиона. — Особенно, когда вижу магов, — ей понравилось петь, только дыхания на длинные фразы не хватало, что заставляло Березкина-старшего хмуриться, ибо сердечную недостаточность такой стресс вызвать, по мнению медиков, мог.

      — Мы справимся, — улыбнулся ей товарищ майор, — потому что мы что?

      — Мы семья, — вернула улыбку девочка.

      Мысль, пришедшая в голову Гарри, была простой, выражалась она в двух понятиях: старящее зелье и конфундус. То есть сделавшись визуально взрослыми, вполне могли улететь в Швейцарию, но… это «но» сильно беспокоило мальчика — не будет ли это еще хуже. Ибо здесь они хотя бы знали, что их ждет, а вот в Швейцарии… Успеют ли они убежать, если что? А брать с собой гранаты в самолет — мысль откровенно плохая, это-то мальчик понимал отлично.

      Гети и Даки, услышав, как юная хозяйка поет утром, разговаривая с юным хозяином, многое поняли. Несмотря на юный видимый возраст, жили домовики долго, очень долго, потому и знали многое, но предложить свою помощь не могли, надеясь только на то, что до хозяев дойдет… Пока до хозяев не дошло, что удручало обоих домовиков. А Гермиона уговаривала свои ноги снова начать ходить, иногда даже думая, что может «по попе» действительно может что-то включить, но Гарри не соглашался, а просить папу во сне девочка опасалась. Мало ли…

***

      Происшествие в Хогвартсе имело свои последствия. Во-первых, Квиррелл, в котором злобный дух все-таки обнаружился, взбаламутил весь Отдел Тайн. В основном, личностью духа, но некромантов в Британии не было, поэтому духа просто запечатали в шар, ибо, что делать с ним, просто не знали. Хотя дух принимал вид Волдеморта, в то, что однажды погибший страшный темный лорд может вернуться, не верил никто.

      Пока длилось расследование по поводу измельченной МакГонагалл и погибшей Избранной, Августа Лонгботтом под шумок умыкнула внука, исчезнув вместе с ним в неизвестном направлении и разорвав контракт на обучение, о чем Альбус Дамблдор узнал поздно. Проблема предыдущего кандидата на вместилище разрешилась сама собой, но вот вопрос «кто будет следующим?» подвис в воздухе, ибо Лонгботтомы исчезли в полном составе, включая тушки родителей Невилла. На оставшееся от верной помощницы Альбус смотреть не пошел, а могила оказалась одна на троих, ибо сортировать этот фарш не хотел никто — просто сгребли в кучу, вместе с обрывками одежды и остатком стола и похоронили в закрытом гробу.