По образу и подобию (СИ)

А если бы я этой ночью крепко спала и ничего не услышала? От таких мыслей все внутри переворачивается. Как я могла быть такой беспечной? Сегодня я чуть не потеряла близкую мне душу. Агнесса Ильинична, простите меня, никогда больше не буду досаждать вам своими глупостями. Мы будем говорить о хороших книгах, будем обсуждать фильмы, слушать самую лучшую музыку. Сколько бы вам не осталось жизни, я буду оберегать вас от любых волнений.

Но почему это случилось? Вчера она выглядела неважно, наверное, уже было плохо. Но, может, что-то произошло у Карпенко? Что-то такое, о чем Агнесса Ильинична не захотела рассказывать? Думаю, мне стоит выяснить этот вопрос, хоть и не хочется лишний раз встречаться ни с Наташей, ни с Егором Николаевичем. Но мало ли чего мне не хочется, жизнь моей доброй Агнессы Ильиничны висит на волоске, и я должна выяснить причину ее состояния. Ведь ничего не бывает просто так.

-------------------------------------------------------------------------

Едва дождавшись трех часов, снова отправилась в больницу. Там мне выдали белый халат, объяснили, как найти лечащего врача. Маргарита Петровна — женщина очень строгая, но все же приятная в общении. «Вы и есть та двоюродная племянница, которая собирается стать хирургом?» — спросила она. Я ответила утвердительно, только пояснила, что пока еще не знаю, зачислена или нет. На всякий случай проговорила, что являюсь единственной родственницей Агнессы Ильиничны. «Ваша тетушка с таким теплом о вас отзывалась, она уверена, что вы обязательно поступите, Оля. Что касается ее здоровья, думаю, вы сами понимаете, что такое повреждение сердечной мышцы».

Доктор рассказала о состоянии Агнессы Ильиничны, о назначенном лечении, а также о том, какой уход потребуется в будущем. А еще, в виде исключения, разрешила остаться рядом с Агнессой Ильиничной и ухаживать за нею. Она вызвала медсестру и велела проводить меня в палату.

В палате три койки, но мою бедную Агнессу Ильиничну я увидела сразу. И чуть сама инфаркт миокарда не заработала, потому что всегда такая моложавая, с горящими глазами, теперь Агнесса Ильинична выглядела очень плохо. На больничной узкой кровати лежала беспомощная сухонькая старушка с растрепанными белыми волосами, руки поверх одеяла, в ее глазах читалась усталость от жизни. И еще я заметила на висках дорожки от слез.

— Как вы, Агнесса Ильинична? — спросила я.

Соседки по палате посмотрели на меня сочувственно.

— Хорошо, Олечка, уже лучше, — слабо улыбнулась моя «тетушка».

— Мне доктор разрешила остаться с вами до ночи, — тут я увидела на тумбочке у соседней кровати начатую бутылку с кефиром и булочку, — может, чего-то хотите? Я не подумала, но могу сбегать, видела магазин недалеко. Я мигом.

— Нет, ничего не надо. Ты… посиди немного рядом. Расскажи, как у родителей погостила, а то мы ведь и не поговорили вечером.

— Хорошо погостила, все как обычно.

— Ты была чем-то расстроена.

Вся такая тихая, погасшая. Мне хотелось плакать, но я бодро ответила:

— Нет, просто немного голова болела, уже прошло.

Села рядом и взяла ее за руку. Агнесса Ильинична закрыла глаза, а я занялась ее здоровьем. Папа Виттио рассказывал, что их первая девочка родилась с больным сердцем, они долго поддерживали ее, но в один из дней не уследили, сердечко остановилось. Ведь даже магии не все болезни поддаются. Мне было очень страшно за Агнессу Ильиничну, и я старалась делать все, что в моих силах, чтобы облегчить работу ее сердца. Когда Агнесса Ильинична задремала, работать с потоками стало немного легче. Соседки сходили на ужин, принесли порцию Агнессы Ильиничны. Когда моя голубушка проснулась, она согласилась подняться и поесть, потом я сводила ее в туалетную комнату. Постаралась приглушить боль от укола, который пришла ставить медсестра.

Потом мы говорили о книгах. Все женщины в палате оказались очень начитанными, время пролетело незаметно.

Вернулась в пустую квартиру, на душе тошно.

Как Наташа посмела такое ей наговорить? Да, я заглянула в воспоминания Агнессы Ильиничны, и теперь мне стало ее еще жальче. И Наташа, и Егор Николаевич, почему они стали так себя вести?

— Наташа, не дави на Романа, — сказала Агнесса Ильинична, — позволь ему самому разобраться со своей личной жизнью.

— Дорогая тетушка, вам легко говорить, — взвилась Наташа, — вам не понять, что такое материнская боль. Вы никого не вырастили, не воспитали, так какое право сейчас имеете указывать мне, как поступать с моим сыном?