По обрывистому пути

К чести Горелова следует сказать, что он на прощание все же получил от губернатора разрешение ещё раз обратиться к нему по этому делу, если жандармское следствие не закончится в течение месяца.

Несколько дней спустя Горелов вновь был у губернатора по делам Саламатина, который, уехав, поручил ему обратиться за разрешением на издание новой газеты.

Губернатор был внимателен и любезен, и, видя, что прием подходит к концу, Горелов, почтительно поклонившись, обратился к нему:

— Ваше превосходительство, еще попрошу уделить мне минуточку вашего драгоценного времени по другому делу…

Губернатор вопросительно приподнял бровь в знак внимания.

— Я о том молодом человеке, о гимназисте, который до сих пор находится под арестом, в ведении жандармского… — Горелов понимал, что момент не очень подходящий, но опасался, как бы в последующие дни положение с политической молодежью еще не ухудшилось, и потому торопился. — Ваше превосходительство, действительно у него обнаружена какая-то прокламация. Но ведь не пачка же, всего единственная! Смею спросить: считаете ли вы сами, ваше превосходительство, что жестокое обращение с молодежью…

Горелов взглянул в лицо губернатора и тотчас понял, что все пропало: начальник губернии побагровел от гнева.

— А вам, господин присяжный поверенный, известно, что гимназисты всего два часа назад в стенах гимназии учинили разбой и кощунство? Демонстрация-с… С именем этого самого гимназиста, за которого вы изволите хлопотать, господина… — губернатор резким движением взял со стола бумажку и, далеко отставив от глаз, прочел фамилию: — господина Шевцова-с!

— Ничего не слышал, ваше превосходительство! — искренне, воскликнул Горелов и растерялся.

— Вот что устроил ваш протеже! Шайку малолетних бесчинцев и богохульцев! Господин директор гимназии, Павел Федорович Белоусов, в параличе-с!.. А вы изволите имя этого атамана произносить у меня в кабинете, ходатайствуя о снисхождении! Увольте-с!..

Губернатор по выражению лица Горелова понял, что тому действительно ничего не известно о происшедшем в связи с молебном.

— Вот как-с оказывать милосердие и эту, как её… вашу «гуманность», господин присяжный поверенный, — сбавив тон, заключил губернатор. — Итак, передайте вашему доверителю господину Саламатину: ожидаю его лично… Честь имею!

И губернатор нетерпеливо сунул три пальца в руку обескураженного Горелова.

Видимо, этот скандал на молебне в гимназии и решил окончательно дело Володи Шевцова…

7

Сделавшийся почему-то приятелем Володи, длинный усач надзиратель всегда, как дежурил ночами, передавал Володе газеты. Так и на этот раз вечером, после поверки, передал он газету с сообщением о покушении студента Петра Карповича на министра Боголепова. И не успел Володя как следует вдуматься и вчитаться в это сообщение, как надзиратель паническим шепотом потребовал газету обратно. Затем Володя услышал в тюрьме необычайное для позднего вечера оживление — голоса, шаги! Несколько раз хлопнули двери камер. Пытаясь смотреть в глазок, Шевцов не сумел ничего разобрать. Но час спустя тот же усач шепотом через «волчок» сообщил ему, что привели четверых молоденьких пареньков-гимназистов.

— Может, студентов? — спросил Володя.

— Да разве же я не знаю, кто студент, а кто гимназист! — отмахнулся усач и добавил, что их рассадили по одиночкам.

Как, за что, почему могли посадить гимназистов? Каких гимназистов?

Несколько раз поднимался у Володи со старшими разговор о привлечении к делу молодежи. Но старшие решительно возражали против гимназистов, хотя в духовной семинарии города был уже небольшой кружок. Но считалось, что семинаристы постарше и более зрелы. Двоих из семинаристов Шевцову пришлось даже встретить на явке. И хотя они оба после делали вид, что его совершенно не знают, он был уверен, что они оказались совсем не случайно в той самой квартире, куда он заходил для передачи кое-какой нелегальщины. Но гимназисты?.. Он не мог и ума приложить, в чем могли обвинять гимназистов. Если кто-нибудь наконец решил бы создать кружок в гимназии, то прежде всего поручили бы это дело ему же…

Жандармы, однако, не стали долго мучить Шевцова загадками и вызвали на допрос.

— Ну вот, Владимир Иванович, — сказал торжественно ротмистр Духанин, — ваши воспитанники и провалились! Весь ваш кружок господ гимназистов, как говорится, in corporae,[24] оказался в наших руках-с! Вам остается назвать сих господ поименно, исключительно с целью гуманности, чтобы невинные овцы не потерпели за козлищ. Все мы люди, а вам отлично известно, что errare humanurn est, — человекам свойственно ошибаться, и если вы нам не поможете, то пострадают все, кто арестован, а может быть, и ещё и еще-с…

— Понятия не имею, о чём вы изволите толковать! — искренне отозвался Шевцов.

— Однако сии господа от близкого с вами знакомства не отрекаются, — сказал ротмистр.

— Право, не знаю. Может быть, если вы назовете этих людей, и я отрекаться не буду. Зачем же мне отрекаться, если знаком! Вы говорите, что гимназисты. Я очень многих в гимназии знаю в различных классах, не только в своем.