По острию любви

Первое время я думала, что мне это лишь кажется, потому что как только я чувствовала дискомфорт, тут же украдкой смотрела в его сторону. И каждый раз видела, что мужчина либо просматривает какие-то бумаги, либо пишет, ну или что-то строчит в телефоне.

Признаться, я уже даже стала подозревать, что у меня кукуха поехала.

Стала ужасно дёрганой. Всё, как говорится, стало валиться из рук и идти через одно место.

То руки начинают дрожать так, что пару раз даже поднос роняю. Благо, что тогда несла только по паре кружок пива. И ущерб, который, само собой, пришлось оплачивать из своего кармана, составил не такую уж большую сумму.

То внимание настолько начинает рассеиваться, что всем приходится повторять мне что-то по два раза, прежде чем я вникну в то, что от меня хотят.

Короче, неделя такой жизни превратила меня в неврастеничку, вздрагивающую от любого громкого звука.

В чувство меня привели слова Вики, когда мы с ней вдвоём переодевались после смены, собираясь уходить домой.

— Юль, ты потерпи ещё немного. Гром скоро убедится, что ты работаешь наравне с нами, и отстанет, — говорит она, приводя меня в ступор от того, что её слова кажутся какой-то абракадаброй.

— Ты это о чём? — уточняю я у Вики, нахмурившись.

— Ну как о чём? О том, что Гром постоянно следит за тобой, — бормочет она себя под нос.

Благо в этот момент она нагибается вниз, начиная зашнуровывать свои кроссовки, и не видит, как вспыхивает моё лицо.

— Кх-м… постоянно?.. — неопределённо тяну я с вопросительной интонацией, чувствуя, как учащается сердцебиение. — Не уверена, что… прям постоянно, — собравшись с силами, умудряюсь даже вроде как небрежно фыркнуть.

— Ну-у, насколько я вижу, — пыхтит Вика себе под нос, продолжая бороться со шнурками. — Он глаз с тебя не сводит, когда находится в зале. Но… пф-ф… говорю… щас убедится, что ты справляешься, и перестанет так пристально следить за тобой.

Заканчивая с обувью, она распрямляется и встаёт со стула.

— Ладно, Юль, я побежала. Меня там Валерка ждёт, — и она убегает, оставляя меня в одиночестве. Чему я безумно рада.

Значит, я всё-таки не схожу с ума. И мне не кажется, что Громов за мной следит.

Я успокоилась немного и после уже не так дёргалась, чувствуя на спине тяжелый взгляд мужчины, который, казалось, прожигал меня насквозь.

Особенно жгучим этот взгляд становился, как мне казалось, когда я разговаривала с противоположным полом. Было ощущение, что ещё минута, и моя спина вспыхнет, настолько горячим ощущался тёмно-зелёный взор Дениса Алексеевича.

Вот и сейчас, разговаривая с Мишей, чувствую, что нахожусь под пристальным и суровым взглядом Грома.

Ухожу в сторону барной стойки, где замираю, быстро сканируя взглядом зал.

Народу мало, и никто из посетителей не машет рукой, чтобы подозвать меня, поэтому я немного расслабляюсь, продолжая уже более спокойно обозревать помещение.

Когда взгляд натыкается на владельца бара, замечаю, что мужчина поглощён изучением каких-то бумаг, разложенных на столе.

— Сегодня что-то уж совсем спокойно. Даже непривычно как-то, — раздаётся позади меня весёлый голос бармена.

Я разворачиваюсь.

Вадим, натирая пустой бокал, широко улыбается мне.

— И не говори, — соглашаюсь с ним.

Мы начинаем разговаривать. Ну, как мы? В основном, конечно, болтает Вадим. Я лишь киваю, периодически угукаю и улыбаюсь.

— Как, кстати, твой брательник? Ведёт себя хорошо в школе? Не дерётся больше?

Улыбка сползает с лица. Хмурюсь.

И хмурюсь не потому, что проблемы с Женькой. Как раз с ним-то сейчас проблем нет. Никаких драк в школе. Худо-бедно учится, и даже четвёрки в электронном дневнике нет-нет, но мелькают.

Недовольна я только одним. Тем, что на работе абсолютно все в курсе моих проблем с братом, что вызывает у меня дикое раздражение и где-то даже какую-то непонятную и смутную тревогу.

Неясно вообще, кто тут растрепал про мои жизненные обстоятельства, но факт остаётся фактом — каждый работник знает, что я живу с братом, который находится под моей опекой. Также знают, что у Жени проблемы в школе, даже с чем именно они связаны.

Меня до сих пор беспокоит вопрос о том, кто рассказал все эти нюансы.

Машка не говорила. Это сто процентов. Она сама была удивлена, когда услышала, как меня обсуждали Вика и Леонид. Даже наехала на меня, позвонив по телефону:

— Ты нахрена всем разболтала?

Когда мы с ней всё-таки выяснили, что информация пошла не от меня, то напряглись обе.

— Ржавый точно рассказать не мог, — хмуро заверила меня подруга. — Он, конечно, всё знает, но, поверь, языком трепать как баба не будет. Единственный, кому он мог сказать, это Гром, — слышу в трубке сдавленное чертыханье. — В то, что это он рассказал… я верю ещё меньше. Ладно, попробую выяснить, кто у нас такой знаток всех нюансов твоей жизни, который при этом совершенно не умеет держать язык за зубами.

Прошло уже почти две недели, а мы так и не выяснили, кто распространил эти слухи про меня.

— Всё норм, не дерётся, — довольно скупо отвечаю на вопрос Вадима сухим тоном, давая понять, что подробностей больше не будет.