По острию любви

И дикое облегчение. Словно я скинула с себя неимоверно тяжелый груз, который носила на своих плечах несколько лет.

— Расскажешь?

По сдержанному мужскому тону ясно: если скажу «нет», настаивать он не будет.

Возможно, мне и правда стоит ему рассказать всё. Все мерзкие и гадкие подробности, чтобы потом они не стали для него очередным сюрпризом, если всплывут где-то.

И, возможно, мне самой станет легче.

Вот только я не знаю, с чего начать.

— Отчим бил вас? — Денис сам подсказывает, с чего начать свой далеко не весёлый рассказ.

— В основном меня, — медленно начинаю говорить, смотря прямо перед собой в сторону окна. — Женьку не трогал. Знаешь, а мне даже обидно не было. Ну… что только меня пороли, хотя и брат косячил. Обижалась только на мать. Ведь она всегда принимала сторону отчима. До шестнадцати лет терпела, а потом, как окончила девятый класс, поступила в колледж и свалила из дома в общагу.

— А отчим… он?.. — голос Дениса становится хриплым и напряжённым.

В удивлении перевожу на него взгляд.

— Нет! — яростно качаю в отрицании головой, по страшно тёмному взгляду мужчины определив, что крутится у него на языке — приставал ли отчим ко мне. — Он только бил, слава Богу!

Денис расслабляется. Черты лица разглаживаются, а взгляд становится чуть светлее.

— Я перестала приезжать домой. Можно сказать, несколько лет, пока училась, практически не общалась с ними. Редкие звонки заканчивались матами и руганью. Так что со временем наше общение сошло на нет.

Глубоко вздыхаю.

— Когда окончила учёбу, переехала в этот город. Стала работать, собиралась поступать на вышку. И тут… как снег на голову. Мать убила отчима, — голос садится.

Пальцы Дениса вдавливаются в тело на моей талии, словно он пытается сжать их в кулак.

— Меня соседи нашли. Позвонили и сообщили обо всем.

— И ты вернулась, — мрачно звучит со стороны Дениса даже не вопрос.

— Само собой, — киваю. — Вернулась. Мать в сизо, а Женька в каком-то реабилитационном детском центре. Стала выяснять, как мать с отчимом до такого докатились. От соседей и друзей Женьки много чего нового узнала, — грустно хмыкаю, тряхнув головой.

До сих пор волосы дыбом встают, когда вспоминаю их рассказы.

— Насколько плохо по десятибалльной шкале? — ровным тоном интересуется Денис, заправляя мне за ухо прядь волос, скрывающую моё лицо.

— Двадцать из десяти, — мрачно. — Оказалось, что отчим после моего ухода совсем с катушек слетел. Порол брата до такой степени, что Женька по несколько дней в постели валялся, потому что не было сил встать. Это мне уже друзья его рассказали. Остальные, даже соседи, оказывается, не в курсе всего этого были, так же как и в школе. Же… Женька… — голос ломается.

Слишком больно говорить всё это вслух. Даже Машке я говорила лишь то, что брата просто сильно пороли. Не уточняя, чем именно и до какого состояния.

— Я когда с ним встретилась, не узнала даже. Не внешность, а то… в кого он превратился.

— Озлобился?

— Ещё как. Я разговаривала с психологом из этого ребцентра. Так она сказала, что у него психика напрочь сломана. Посоветовала увезти его оттуда и найти ему хорошего профессионала.

Потерев висок, в котором стала зарождаться тупая боль, продолжила.

— Я начала оформлять документы на опеку. Слава Богу, в ней работали очень хорошие женщины. Помогли мне со всем, не затягивая этот процесс. Я забрала Женю и вернулась сюда. Устроила его в школу, надеясь, что их психолог поможет. Но не получилось. Он дрался там чуть ли не каждый день. Именно поэтому мне и нужно было много денег, чтобы водить его к частному.

— Он так и ходит к нему?

— Конечно. Сейчас, правда, пока в лагере, у него перерыв. Но вернётся и снова начнёт ходить.

— Есть хоть какой-то результат?

— Да. Я и сама его вижу, — опять тру висок, морщась от боли. — Он стал спокойнее. Со мной стал разговаривать, что-то рассказывать и… — язык начинает заплетаться, настолько мне становится нехорошо.

— Голова болит? — перебивает обеспокоенно Денис.

— Ужасно, — шёпотом признаюсь я, криво улыбаясь.

— Ну, основное ты мне рассказала. Остальное уже неважно. Сиди, я сейчас, — встав с дивана, он усаживает меня на него и идёт в сторону выхода. — Таблетки принесу от головной боли.

Откинувшись на спинку, в изнеможении закрываю глаза.

Я выжата, кажется, до самой последней капли.

Внутри какая-то странная пустота. Словно из меня все внутренности вынули, оставив выжженную до последнего растения пустыню.

Денис возвращается быстро, держа в одной руке стакан с таблеткой, а во второй — плед.

Убедившись, что я проглотила таблетку, укладывает меня головой на подушку, лежащую в углу дивана. Укрывает пледом и начинает нежно гладить по лбу и виску.

Глаза начинают невольно закрываться.

— Только не уходи… — бормочу уже в полусне.

— Ни за что… — последнее, что я слышу тихим далёким шепотом, прежде чем полностью отключаюсь.

Глава 23

МЕСЯЦ СПУСТЯ

— Ты во сколько завтра собираешься ехать за братом? — лениво спрашивает Денис, не открывая глаз.

Я сижу на диване в гостиной.