По острию ножа

Но вот взаимодействием наших сил, согласованностью их действий ему приходилось заниматься и здесь, и там. С одной лишь единственной, хотя и существенной, разницей: в Карачаево-Черкесии различные группы войск ожидали, хотя и напряженно, возможного часа «Икс».

В Чечне войска пребывали в действии, да еще каком действии! Нет, непосредственно в боевых действиях участвовала только малая их часть. Остальные находились в военных лагерях, на учебных базах, в резерве главного командования.

Стратегическое искусство координатора в том и состоит, чтобы точно, как на аптекарских весах, определить, в какую точку, в каком количестве и какие именно направить войска. И только от его умения и воинской решительности зависят судьбы и жизни сотен и тысяч людей, а в конечном счете — судьба военной кампании.

Особым вниманием генерала Матейченкова пользовались ОМОНовские части. И не только потому, что они представляли собой как бы военную элиту. Он любил этих ребят, рослых, умелых, отлично обученных, бесстрашных.

Пожалуй, ОМОН ближе других отвечал представлению о будущей профессиональной армии, какой она представлялась генералу. Об этом они много говорили во время встречи с Борисом Дубовым, который, хотя и ушел в большую политику, продолжал живо интересоваться и армией, и Чечней, и тем, как идут там дела у полпреда президента Ивана Матейченкова…

ОМОНовцев присылала в Чечню, можно сказать, вся Россия. Присылала, с болью отрывая от собственного сердца. Не было, пожалуй, крупного города либо региона, из которого сюда не прибывал бы на определенный срок отряд ОМОНа.

Матейченков навещал место дислокации очередного отряда, знакомился с бойцами, с командиром, осматривал лагерь, дотошно вникал в нужды, и если требовалось — помогал.

Помогал делом, не словами.

Особенно Матейченкову полюбился, если здесь уместно это слово, небольшой отряд ОМОНа, приехавший из далекого забайкальского городка. Сибиряки, рослые и могучие, только на первый взгляд казались медлительными.

Наблюдая их учебные занятия и тренировки, Матейченков убеждался каждый раз в их медвежьей хватке, ловкости и смекалке, а главное — в беззаветной храбрости.

— Когда в дело, товарищ генерал? — часто спрашивали они полпреда.

— Знаете, есть хорошая украинская поговорка: не торопись поперед батька в пекло, — отвечал с улыбкой Матейченков.

— А все-таки? — настаивали бойцы.

— Об этом может знать только господь бог! — строго вступал в разговор начальник отряда майор Геращенко.

— И начальство, — заключал генерал.

Отряд ОМОНа размещался в здании бывшей школы, что живо напомнило полпреду рассказ полковника Петрашевского о неудачной охоте его диверсионного отряда на Джохара Дудаева.

Спали бойцы в гимнастическом зале, сдвинув в сторонку немногочисленные тренировочные снаряды и сноровисто оборудовав временные спальные места.

А в свободное время, хотя было его — кот наплакал, с удовольствием тренировались на школьных снарядах: брусьях, коне, трапеции, турнике. Гоняли до седьмого пота, как будто мало было им учебных занятий и марш-бросков по горам, столь непривычным уроженцам равнинной Сибири, занятий, после которых ломило все тело и хотелось только одного — провалиться хоть на часок в бездонный омут сна.

Что делать, такие уж они были неуемные парни.

Учебно-тренировочный лагерь был расположен в глухом, безлюдном месте, вдали от селений, горных дорог и троп.

Однако майор Геращенко, быть может, лучше других понимал, что от местных соглядатаев не убережешься, что такая «лакомая» боевая единица, как отряд ОМОНа, рано или поздно попадет в поле зрения чеченских боевиков.

В ожидании возможного визита непрошеных гостей он, по совету генерала Матейченкова, не мешкая приступил к укреплению обороны территории, на которой расположился лагерь. Его обвели глубоким рвом, обнесли колючей проволокой. Поставили вышки, выставили дозорных.

Вышки, правда, по совету того же Матейченкова быстренько убрали.

— Снеси их сейчас же, Игорь Феофанович, — ткнул пальцем полпред в новенькие вышки, окаймляющие территорию лагеря.

— Зачем, товарищ генерал? — удивился Геращенко. — С них подходы просматриваются хорошо, да и стрелять сподручно.

— Убери и не греши.

Майор пожал плечами:

— Как прикажете.

— Где твой здравый смысл? — резко произнес Матейченков.

— Товарищ генерал, я ни в чем не нарушил инструкции.

— Кроме инструкции должна быть голова на плечах. Тебе так не кажется, майор?

— Убей меня бог, если я понимаю.

— Объясняю для особо непонятливых. Ты ведь хохол, Геращенко? Судя по фамилии.

— Так точно.

— Тогда должен знать хорошую украинскую поговорку: не тронь лихо, нехай спит тихо. Знаешь?

— Ну, знаю, — майор все еще недоумевал, к чему клонит генерал Матейченков.

— А ты сам притягиваешь к себе это самое лихо, как магнит.

— Чем?

— Да этими самыми своими дурацкими сторожевыми башнями. Они видны издали, черт те откуда. Я ехал в лагерь на машине и заметил их, как только мы обогнули последнюю гору и начали спускаться в долину.

Майор хлопнул себя по лбу.