По остывшим следам

– Он обещал сделать все, что в его силах, – напомнил Столыпин. – И сделал. Просто этих сил оказалось недостаточно. Мы в Министерстве внутренних дел высоко оцениваем результаты дознания Алексея Николаевича. Изловил банду беглых каторжников – раз. Спас от взрыва казенный пороховой завод с прилегающими слободами – два. Разоблачил злодея, известного под фамилией Люпперсольский, который снабжал оружием боевиков, – три. Разве этого мало?

Александра Федоровна, видимо, почувствовала, что и вправду перегнула палку. Она протянула мужчинам руку для поцелуя и сказала:

– Идите. Храни вас Бог. Деньги положите на трюмо.

Они вышли, и Петр Аркадьевич принялся вытирать лысину носовым платком. Обернулся на лакеев и сказал только:

– Уф…

В начале декабря Столыпин как министр внутренних дел подал государю проект Высочайшего приказа по гражданскому ведомству в части МВД. Там были ходатайства о награждении к предстоящему Рождеству чинов министерства. Коллежского советника Лыкова предлагалось произвести в статские советники «за отлично-усердную службу». Государь вымарал этот пункт без объяснения причин…

Эпилог

По-разному сложились судьбы героев нашего повествования. Дмитрий Дмитриевич Кобеко получил чин действительного статского советника и в 1907 году был назначен тульским губернатором. Там осекся с графом Толстым – слишком неаккуратно выслал его секретаря Гусева. Министр был недоволен, хотел отправить чиновника руководить захолустной Олонецкой губернией. Но потом смягчился. Кобеко назначили в Смоленск, где тот встретил Великую войну. Губерния была прифронтовая, хлопотная. У Дмитрия Дмитриевича опять вышел конфликт, на этот раз с принцем А. П. Ольденбургским. Тот в должности верховного начальника санитарной и эвакуационной части носился с места на место, «подтягивал» медиков и администрацию. Принц действительно сделал много полезного по своей должности. Но характер у него был вспыльчивый и истеричный, что многих вполне приличных людей довело до краха. Вот и Кобеко принц обвинил в нераспорядительности по отношению к пленным туркам. Видимо, в той суматохе смоленскому губернатору было не до них… В результате Дмитрия Дмитриевича уволили с должности по состоянию здоровья, чтобы не лишать пенсии. Через две недели после грубой отставки Кобеко скончался от воспаления легких. Ездил в Петербург спасать свое доброе имя, в дороге простудился и умер.

Виктор Платонович Васильев – боевик по кличке Янычар – бежал из России за границу. В 1914 году он был арестован в Швейцарии по запросу нашей полиции и возвращен на родину. Получил тот срок, что давным-давно назначил ему суд (десять лет каторжных работ), и сгинул в Сибири.

Другой Васильев, Алексей Иванович, ушел в отставку с должности казанского полицмейстера 13 февраля 1914 года. На нервной полицейской службе он заработал себе тяжелую болезнь – грудную жабу. Дальнейшие следы этого достойного человека теряются.

Всеволод Всеволодович Лукницкий погиб в 1917 году при трагических обстоятельствах. 14 августа вообще стало черным днем в истории Казани. На железнодорожной станции Пороховая сложили в штабель два вагона французских фугасных снарядов. Рядом поместили селитру в мягкой таре. И поставили часового из запасных… К тому времени Милюков с Керенским уже полностью разложили армию. Дисциплина упала, солдаты не подчинялись офицерам, шло массовое дезертирство. Идиот часовой закурил на посту – возле снарядов и селитры! А затем бросил окурок в сухую траву. Та загорелась, и огонь стал быстро продвигаться к снарядам. Виновник сбежал, а сторожиха Красильникова в одиночку пыталась тушить пожар. Храброй женщине не удалось предотвратить трагедию. Раздался взрыв, осколки от фугасов полетели на пороховой завод и на расположенный рядом склад артиллерийских снарядов. Началось светопреставление, которое длилось четыре дня. Были уничтожены около миллиона снарядов, огромные запасы нефти, мазута и пороха. Старая часть завода оказалась разрушена, производство продолжили потом в новых корпусах, выстроенных к войне. Казань охватила паника, многие бежали из города. 20 человек погибли, 172 получили ранения. 152 здания превратилось в руины.

Среди погибших был и Лукницкий. В момент первого взрыва генерал обедал у себя дома. Вместо того чтобы спасаться бегством, старик ринулся на завод, чтобы лично организовать эвакуацию людей. И погиб. Взрывом ему оторвало руку, и он умер в госпитале от потери крови. Есть легенда, что тяжелораненый генерал успел открыть дренажную систему и затопил склады взрывоопасных веществ. Чем спас завод и город от еще больших бед. Историки подвергают это сомнению. Действительно, никакой дренажной системы на пороховом заводе попросту не существовало. Да и человек, которому оторвало руку, никуда бежать не может и никакой рычаг не нажмет… Но легенда характерная, она говорит о том всеобщем уважении, которым Всеволод Всеволодович пользовался в Казани. Про кого попало такую не сложат. На похороны Лукницкого пришла половина города.