По остывшим следам

На этих словах Сайтани бросил, наконец, на грека быстрый взгляд. Алексей Николаевич решил, что другого такого шанса не будет. Он довернул ствол, вдавил скобу и рыбкой бросился на землю.

Четыре выстрела слились в один. Пуля Лыкова угодила бандиту прямо в сердце. Свинец от грека попал в живот, от Савинского – в ногу. Ответный заряд Сайтани пролетел у коллежского советника над головой.

Когда Алексей Николаевич подошел к поверженному врагу, тот пускал изо рта кровавые пузыри.

– Скажи, где икона, меломбуки. Не бери грех на душу, тебе сейчас с Богом объясняться.

Сайтани выдавил особенно большой пузырь и сказал неожиданно веселым голосом:

– Бога нет, а ты дурак!

– Где икона?

– В Румынии, у Белокриницкого согласия. А может, в Коврове у спасовцев. Ищи…

Лыков встал перед умирающим на колени:

– Опомнись! Я последний, кого ты видишь на этом свете. Скажи, тебе зачтется. Не уходи на тот свет с такой черной душой!

Сайтани молча смотрел на сыщика, изо рта у него сочилась кровь.

– Ну? Зачем тебе теперь чудотворная икона? Верни ее людям.

Тут бандит втянул кровь и ответил скороговоркой:

– Янедлятебяядлясебястарался…

Сложил из последних сил кукиш и умер.

Глава 20 Августейшая опала

Столыпин с Лыковым ожидали приема у императрицы уже больше часа. Она явно выказывала им свое неудовольствие. Премьер чертыхался вполголоса, то и дело щелкая крышкой часов. Он уже опаздывал в Государственную думу на важное заседание. Сыщик держал на коленях тяжелый сверток с золотыми монетами, которые ему так и не пригодились.

Наконец Александра Федоровна велела их позвать. Мужчины вошли в кабинет и не удостоились руки хозяйки. Понятно…

– Ну, Лыков, докладывайте, – ледяным тоном приказала императрица.

– Ваше Величество, мне не удалось выполнить данного вами поручения.

– Это я уже знаю. Объясните, почему? Что вам помешало?

– Преступник, чье настоящее имя до сих пор неизвестно, отказался перед смертью указать местонахождение иконы.

– Перед смертью… – фыркнула Александра Федоровна. – А зачем было его убивать? Что, не могли выстрелить ему в ногу?

– Пытался, но не получилось. Я, видите ли, спасал свою жизнь… Был у Люпперсольского на мушке… В моем рапорте, если вы его читали, указаны обстоятельства неудавшегося задержания.

– Спасал свою жизнь, – повторила императрица, обращаясь к премьер-министру. Весь тон ее выражал неодобрение и даже презрение.

– Ваше Величество, – вступил в разговор Столыпин, – коллежский советник Лыков предотвратил взрыв складов с боеприпасами. Он спас множество жизней, а также ценное имущество.

– Мы посылали его в Казань не для этого, – отрезала Александра Федоровна. – Отговорки, Петр Аркадьевич, отговорки. Где чудотворный образ Казанской Божьей Матери?

Премьер-министр покосился на коллежского советника, тот ответил:

– Согласно последним словам злодея, образ вывезен из России и сейчас находится в Румынии. Там сильная колония старообрядцев. Но верить этому нельзя, Люпперсольский мог и соврать.

– Что еще говорил ваш… этот?

– Сказал и про Ковров. Там на подозрении купец первой гильдии Першин, известный сектант.

– Так Ковров или Румыния, а, Лыков?

– Не знаю, Ваше Величество.

Государыня повернулась к Столыпину:

– И это ваш лучший сыщик…

– Точно так, Ваше Величество. Прошло более двух лет со времени кражи. Вести дознание сейчас – неимоверно трудно. Я, если помните, изначально выражал сомнения. Лыков сделал все, что мог. Есть задачи выше человеческих сил.

– Да? – взвилась Александра Федоровна. – Вот, почитайте, что себе позволял ваш лучший сыщик там, в Казани.

Она пододвинула к премьер-министру лист бумаги. Тот глянул на него и побагровел:

– Но… можно ли этому верить?

Столыпин передал текст коллежскому советнику. Тот прочитал, и кровь ударила ему в голову. Это был рапорт ротмистра Прогнаевского. Жандарм писал, что Лыков препятствовал ему в выполнении августейшего поручения. А когда ротмистр уличил его в этом, сказал при свидетелях: идите вы к черту со своей императрицей!

– Ну, что имеете пояснить? – спросила Александра Федоровна Лыкова, глядя на него, как солдат на вошь.

Тот растерялся. Вот скотина ротмистр! Как докажешь, что его ты действительно посылал, а императрицу нет? Сыщик с надеждой покосился на Столыпина. И опытный царедворец вывернулся.

– Ваше Величество, – заговорил он проникновенно-елейным голосом, – неужели вы могли принять донос за правду? Чтобы человек, тридцать лет прослуживший в полиции, сказал такое при свидетелях… И кому? Жандарму! Нет, вы поразительно… доверчивы.

Государыня задумалась.

– Вы считаете меня чересчур доверчивой, Петр Аркадьевич?

Видимо, это слово, применительно к ее персоне, царице понравилось.

– Точно так. Она, доверчивость, является продолжением вашей доброты.

– Доброты?

– Да. Вы добры, склонны видеть в людях больше хорошего, нежели плохого. Вот и приняли ложь за истину.

– Ну ладно, – ответила государыня, – ладно. Возможно, я погорячилась вначале, была слишком резка… Но иконы-то вы мне не привезли, Лыков! Обещали – и не привезли.