По отцу и дочка (СИ)

Риддл зашагал дальше, с любопытством оглядываясь по сторонам. Его скромных медицинских познаний хватило, чтобы опознать несколько болезней из сотен, что толпились вокруг. Справа от него от него прогуливалась чахотка-бледная меланхоличная дама, сжимающая в руках окровавленный платок. Слева под деревом сидело бешенство - двухголовая болезнь: одна голова человечья, а вторая собачья. Четыре пары глаз провожали чародея обезумевшим взглядом, из звериной пасти падали хлопья белой пены.

Хоть и разозленные наглым вторжением, болезни предпочитали держаться от Тома подальше. Правда, толпа блудливого вида девиц в платьях когда-то цветастых и дорогих, а теперь превратившихся в лохмотья, едва прикрывающие воспаленную кожу, встала поперек дороги. На гортанной смеси всех наречий они приглашали уединиться и недвусмысленными жестами уточняли для чего именно. Сгорбленный безносый старик скромно держался за спинами своих шумных, но вполне излечимых подруг. Кто они догадаться было не сложно - венерические инфекции во всей своей красе. Том не стал тратить на них время, просто направил палочку и, ощущая почти физическое блаженство, произнес:

- Авада Кедавра.

От ярко-зеленого луча болезни бросились врассыпную. Авада была билетом в один конец и для смертных, и для чудищ, и для всяких полуматериальных существ, поэтому ее и называли самым страшным темномагическим проклятием.

Риддл спокойно продолжил путь не оглядываясь, хотя вслед ему еще долго доносился поток отборной, забористой брани. Так умеют ругаться лишь разъяренные шлюхи, которых кинули с оплатой.

Наконец колдун вышел к дому. На его ступеньках сидела красивая молодая женщина - темноглазая и черноволосая. По ее лицу вились причудливые узоры, которые плавно сбегали по оголенным ключицам и исчезали в глубоком вырезе темно-желтого платья. Маленькая бледная девочка не старше Вики прижалась ее правому боку. Малышка громко и часто шмыгала носом. В ярком свете фонаря, стоящего рядом, она перебирала кости, сваленные на ступеньке, и передавала женщине, чтобы та растерла их в порошок в тяжелой каменной ступке.

Девочку Риддл узнал сразу - это была Инфлюэнца, в Хогвартсе он мог увидеть множество ее братьев и сестер, бледных, сопливых, постоянно чихающих и горячих на ощупь. На первом курсе Томми даже специально их отлавливал, уверенный, что лучше вечер провалятся в лазарете с температурой, чем идти на урок полетов. А вот женщину он признал не сразу. И только когда чародей заметил, что узоры на лице, которые он издали принял за татуировки – это трупные пятна, у него возникла одна догадка. Увидев живого человека, женщина отложила пестик и поправила сшитое из крысиных шкурок манто, небрежно наброшенное на плечи.

- Какой красавчик, - произнесла она тягучим, мелодичным голосом – На лицо бледен, худ и еще и жив-живехонек. Такие редко к нам заглядывают

- Госпожа Alta Mors, я полагаю? – Том вежливо поклонился.

- Приятно, когда тебя помнят после стольких столетий,– Черная смерть звонко рассмеялась.

- Уверен, человечество еще не скоро забудет те времена, когда вы наводили ужас на всю Европу, – любезно ответил чародей, будто разговаривал не с чумой, а с чистокровной аристократкой.

- Да, славные были времена, – она улыбнулась, как стареющая кокетка, которой напомнили о прошлых победах. – Жаль, что они давно прошли.

Риддл сочувственно кивнул и произнес:

- Я пришел за маленькой девочкой, и мне бы очень не хотелось, чтобы вы мешали мне.

- Угрозы, как занятно, – чума провела ладонью по вьющимся, жестким волосам. Широкий рукав соскользнул, обнажив часть предплечья, так же густо усеянного черными пятнами. – Человечество научилось меня избегать, но так и не научилось со мной бороться.

- И все-таки не стоит вам сегодня помогать своим сестрицам. Они похитили то, что принадлежит мне, и как только я получу свое обратно, то немедленно исчезну из этого места.

- А с чего вы решили, что я буду помогать им? Наоборот, я хочу помочь вам.

- Разве? – с любопытством спросил Том. – И за что мне такая честь?

- Дело не в вас, мы с сестрами не слишком друг друга жалуем. Сейчас многим болезням нелегко, не понятно как, но человечество смогло ослабить многих из нас.

- Нет, это вполне понятно, – вставил Риддл. – Доступная медицина, антибиотики, гигиена.

- Замолчи, – резко взвизгнула чума. Ее желтоватые мелкие зубы обнажились в яростном оскале. В тот момент красивое, несмотря на пятна, лицо стало похоже на морду злобно ощерившейся крысы. Впрочем, Черная смерть тут же смягчилась и продолжила своим обычным медовым тоном:

- Нельзя же произносить такие мерзкие, отвратительные слова в присутствии приличной болезни и тем более в присутствии ребенка, – она нежно погладила по голове притихшую Инфлюэнцу. – Болезням и так сейчас нелегко: отовсюду нас гонят, всюду нас травят. Я слышала, человечество собирается у нас отнять даже Африку.

- Я читал об этом. Но боюсь, между обещаниями и их исполнением пройдет много десятилетий. Скажите, к чему эта пустая болтовня? Вы тяните время, заговаривая мне зубы?