По полянам и болотам. Повесть о войне с семинолами

Придя в себя, обнаружив, в каком положении он оказался и признав людей, которые обошлись с ним столь недостойно, он потребовал, чтобы они освободили его, сказав, что он рожден свободным, и, даже если это не так, цены его свободы оплачена в многократном размере деньгами, от которых отказался Филип Эматла.

– Нет, парень, ты не свободный, и скоро ты это узнаешь, – с ухмылкой сказал Трап Джефферс. – Ты имущество, да. Ты рожден был имуществом, и всегда будешь имуществом. Сейчас ты мое имущество, и будешь моим, пока я не отведу тебя на рынок, где зе тебя дадут хорошую цену. А что касаемо денег, которые отдал этот старый инджунский дурень, так их недостаточно даже для того, чтобы возместить удар, который этот дикий кот нанес моему другу, ему вот, и за нанесенное мне оскорбление. За это ты не расплатишься. Так что захлопни пасть и спокойно иди с нами, или тебе будет очень несладко. Все слышал?

– Но мой отец был белым, моя мать была свободной женщиной, и я был рожден…

– Молчать! Кому сказано! – с яростью крикнул работорговец.

Надеясь быть услышанным, юноша снова открыл рот, чтобы говорить, когда с яростным ревом этот скот подскочил к нему и несколько раз ударил ногой, обутой в грубый сапог из бычьей кожи, чтобы заставить его замолчать.

Когда внимание белых было этим отвлечено, Нита смогла незамеченной проскользнуть через заднюю дверь. Быстро, подстегиваемая отчаянием, бежала она по тенистой лесной тропинке, ведущей к соседской хижине, до которой было четверть мили. Там она надеялась получить помощь в спасении брата. Добравшись до нее, она в отчаянии обнаружила, что там темно и пусто. Двери ее были широко распахнуты, и на свой испуганный зов девушка ответа не получила.

Глава

IV

Пленение и побег Ниты Пачеко

С минуту Нита, дрожа от ужаса и возбуждения, стояла, не зная что делать. Потом, заметив в очаге несколько горящих угольков, она нашла щепку из смолистой сосны и сунула туда. Когда та разгорелась, ее яркий свет осветил комнату, наполнив сердце девушки отчаянием и рассказав ей печальную историю – ребенок, за которым в тот вечер присматривала ее мать, лежал мертвым на единственной в комнате кровати. Вся остальная мебель была перевернута и поломана, и весь вид комнаты говорил о том, что она была местом яростной схватки.

Нита напрасно искала следы своей матери. Было совершенно очевидно, что охотники за рабами были здесь, захватили всех, кого там нашли, и увели их в безопасное место перед тем, как заявиться в дом Пачеко. С болью в душе, не понимая, что делать, бедная девушка вышла из хижины. Едва она шагнула за порог, как ее схватили чьи-то сильные руки, и хриплый голос, который она признала – он принадлежал одному их тех, кто схватил Луиса – воскликнул:

– Что, девчонка, думала провести нас и ускользнуть, да? И братцу помочь? Знаем мы эти штучки, от нас так просто не уйдешь. Я-то сразу понял, куда ты побежишь, как только увидел, что ты удрала, и пошел за тобой. Так что теперь успокойся и иди с нами. Мы подберем для тебя местечко, где тебе найдется хорошее занятие и где жить тебе будет лучше, чем в этой богом забытой глуши.

Говоря все это, человек, крепко держа девушку за руку, вел ее назад по той же тропе, по которой она прибежала. Они ничего не говорила после того, как издала крик ужаса в тот момент, когда мужчина схватил ее, и теперь она шла с ним рядом, не сопротивляясь, так что тот решил, что дух ее сломлен и она оставила всякие мысли о побеге.

Ночь была очень темной, и Раффин, идя по незнакомой узкой тропинке, с трудом нащупывал дорогу. Вдруг, когда он случайно сошел с нее, его нога зацепилась за корень и он упал лицом на землю, при падении выпустив руку девушки. Она тут же побежала. Ее легкие шаги были почти бесшумны и не позволяли определить выбранное ею направление, и только лесное это отвечало на проклятия мужчины и приказы вернуться.

Для охотников за рабами дорога была каждая минута, а преследовать убежавшую девушку было задачей безнадежной. Росс Раффин это сразу понял и в ярости, проклиная все на свете, отправился к тому месту на реке, где была небольшая лодка, в которой лежал Луис, по-прежнему связанный и беспомощный. Трап Джефферс с нетерпением ждал его. Не выбирая выражений, тот обругал своего дружка за то, что он упустил девушку, и пришел в такую ярость, что дело едва не закончилось кровопролитием. Наконец их общий интерес возобладал над обоюдной неприязнью и заставил обоих умерить свой гнев и вспомнить о том, что уже захваченные пленники, включая Луиса, его мать и семью их соседей-негров уже обещают хорошую прибыль. Так они пустились в путь, вниз по темной реке, направляясь к небольшой шхуне, которая под охраной еще двух белых ожидала их в устье.