По поводу одной машины

— А что бы вы хотели? Еще доказательств? Чтобы после Андреони пострадала Колли, а вслед за Колли — еще одна, вторая, третья? Чтобы получился целый всеитальянский союз инвалидов — жертв «Авангарда»?

Д'Оливо (сухо): — Вопрос стоит так: почему «Авангард» опаснее какого-нибудь «Бронделя», «Гумбольдта» или любой другой машины со вращающейся массой? Если вы в состоянии привести разумный довод, я обязуюсь «Авангард» убрать. В противном случае, мне остается лишь повторить, что у меня нет времени, я и так потерял сегодня полдня.

— Черт подери! — взрывается Гавацци. — Мы же с вами не в бирюльки играем! Здесь не… — Она запнулась: увидела руки Бонци. Они шевелятся, как бы сигнализируя ей: «Спокойно, Гавацци, спокойно». Потом: «А теперь давай! Только по порядку, обдуманно. Я тут, рядом, я тебя поддержу». — Инженер д'Оливо! Такой счастливый день, когда рабочий будет в состоянии всегда и во всех случаях привести вам разумный довод, наступит. Но не скоро. Пока же человечество состоит из невежд, вроде меня, и таких образованных людей, как вы. Но, черт подери! Это вовсе не значит, что вы правы, а мы — нет! Я уверена, что дело обстоит как раз наоборот. Вам надо, чтобы я подкрепляла свои слова разумными доводами? Посмотрите, как мы живем. Понаблюдайте, и вы убедитесь, что образованные загнали нас, извините за выражение, по горло в дерьмо, а мы, рабочие, в лучшем случае с четырехклассным образованием, выкарабкались! Да еще вас, образованных, на буксире вытащили…

Руки Бонци снова зашевелились и как бы увещевают: «Спокойно, спокойно…»

— Куда я гну? А вот куда. Ответ насчет «Авангарда», почему на нем опасно работать и почему его надо убрать, должен исходить не от нас. Его должен дать образованный человек. Например, вы. Или другой специалист с головой. — Взгляд в сторону Бонци. — Скажем, господин Бонци.

Какая наглость, Рибакки даже не упомянула. Тот рассвирепел:

— Все знают, что никакой проблемы нет и что вы ее выдумали, чтобы сеять смуту.

Но инженер д'Оливо повернулся к Бонци. Смерил его взглядом с головы до ног:

— Говоря «все знают», Рибакки имел в виду также и вас?

— Нет, господин инженер.

— Ах, вот как?

— Я такого мнения, господин инженер, что проблема не выдумана, а существует на самом деле.

Рибакки: — Мне вы этого никогда не говорили.

— А вы меня не спрашивали. С тех пор, как я здесь, вы меня ни разу ни о чем не спросили. Молодого специалиста такое отношение не слишком-то обнадеживает.

Гавацци не верит своим ушам: это прозвучало совсем как в прежние времена, лет двенадцать назад, когда завод переживал пору демократии, когда инженер становился на сторону рабочего, если рабочий был прав. Даже если инженер и рабочий принадлежали к разным лагерям.

А д'Оливо, казалось, все бился над вопросом, что собой представляет этот Бонци.

Бонци: — Разрешите продолжать? — И, с видом человека, извиняющегося за то, что он вынужден говорить неприятные вещи: — Совершенно очевидно…

Гавацци (Марианне, которая по-прежнему стоит, нахохлившись, и смотрит в сторону, будто все это ее не касается): — А ты, тетёха, стоя спишь, что ли? Послушай, что говорит господин Бонци, хотя он меньше всех заинтересован…

Бонци (повторяет): — …совершенно очевидно…

Гавацци: — Ему никакой выгоды, а он все-таки объясняет, что «Авангард»…

Марианна (не поворачивая головы): — Просто смех на вас смотреть. Вас трое мужчин. Три начальника. И не можете ее прогнать отсюда?

Гавацци (впервые произнося это имя): — Марианна…

— Втроем не можете с ней справиться? Что же мне, кричать «караул»? Звать полицию?

XIV

Постояли-постояли под навесом у края неонового четырехугольника и ринулись в туман, через площадь. Есть среди них шустрые, есть нелюдимые: уткнутся носом в шарф или в воротник и ни гу-гу. А есть развязные, смешливые, горластые, глупые.

В последний момент, выходя из-под навеса, Марианна заметила: прибило парня к тротуару, как ветром буек к берегу… Стоит, расставив ноги;—придерживает мотороллер; руки в карманах куртки, воротник поднят, непокрытая голова побелела от инея. То ли насвистывает, то ли просто так губы сложил трубочкой. И не оборачивается. Какое там! Стоит боком и ждет. А может, он другую дожидается?

Марианна зашагала мимо него, в обход по кругу, но так, чтобы не выпасть из поля его зрения. Взгляд ее устремлен вперед, но невидимые антенны — сначала сбоку, потом позади — действуют. «Пусть дожидается кого угодно. Мне от этого ни холодно, ни жарко!» Кстати, сегодня действительно холодно! Холоднее обычного. Ага, заводит. Застрекотал, затарахтел мотор. Сальваторе подкатил сбоку, отталкиваясь ногами, не включив сцепления.

— Погода неважная, — словно извиняясь проговорил он.

Пауза.

— А мне нравится. Я люблю миланский туман.

Пауза.

— На заднем сиденье не холодно. Летом, конечно, лучше: можно ездить подальше, за город.