По праву короля

Гарнизонная девочка, что тут скажешь?

Мужчины переглянулись. Обычно женский вопрос был: «продается ли тут что-то интересное?» и «где можно посмотреть?». Но раз уж прозвучало…

– Эту крепость не планировали оборонять. Сама видишь, тут совсем рядом со столицей, – кивнул Джерисон в ту сторону, куда они направлялись. Лиля не видела, но ладно уж? – Если враг дойдет сюда, оборонять будут столицу.

– А тут что? Все бросят?

– Закроют ворота, завалят их мешками с песком и сядут в осаду. Разве что голубей послать могут.

Лиля прикусила язык. Крепко и сильно.

Такая крепость могла стать идеальной ловушкой для врага, заманить его внутрь и подорвать все к лешему. Но для этого нужно было изобрести порох, нитроглицерин или динамит.

Она могла.

Но…

Нет уж.

Принести в этот мир столько боли, горя, ненависти? Да за такое и твои прапраправнуки не расплатятся. Альфред Нобель думал, что динамитом будут дробить скалы, но люди – такие странные существа! Они придумают, как нагадить ближнему. А уж если речь идет о геополитических интересах…

Казалось бы, что нужно человеку?

Жить, любить, радоваться жизни, растить детей, строить дом. По большому-то счету. И вот куда ни ткни, кого не спроси, любую женщину, к примеру, здесь, в Ативерне, в Ивернее, на Вирме… ведь ответ будет тот же самый. И большинству мужчин тоже эта политика даром не сдалась.

А лезут, лезут…

Зачем?

Может, они тяжело больны?

Интересно, все-таки. Вот чтобы на права сдавать, надо к психиатру. А чтобы в политику? Там – надо?

Лиля представила себе картину. Приходят этак к Гардвейгу: «ваше величество, мы тут насчет вашей профпригодности, будьте любезны пройти ежегодное обследование у психиатра. Или у психолога, хотя бы». Потом очень живо представилась вереница повешенных предложенцев, а заодно и психологов-психиатров, Лиля тряхнула волосами и рассмеялась.

Какая же чушь иногда лезет в голову!

– Тогда – заплатим пошлины – и до Кардина?

– Да, солнце мое, – Джерисон открыто любовался женой. – Ночевать сегодня мы будем уже в Кардине.

Вирма, земли клана Хардринг.

Праздник не состоялся по самой прозаической причине.

Пропала Эшли Лорин.

Ее не нашли мертвой, как Алию Рейнст, она просто исчезла. Хотя последнее было неудивительно.

Если у убийцы нет времени замести следы, он бросит тело. А если есть? Вирмане прекрасно знали, как можно спрятать концы в воду. Или – как говорили на острове, отдать тело Ньеру.

Вспороть живот, проколоть мочевой пузырь, привязать к ногам хоть небольшой груз. А если еще позаботиться и изуродовать лицо…

Рыбам все равно, кого кушать, они всеядные. А еще голодные и непривередливые.

Анжелина плакала. Тира самовольно находилась рядом с ее высочеством, так им обеим было легче. Опять же, Тира могла видеть Ричарда… эхх, она надеялась на празднике к нему подойти, так-то страшновато… Она хоть и кирия, но одно дело мечом махать, а другое, вот так, к мужчине. Джин с Лорой тоже плакали, но уже от страха. Хорс Келлог утешал супругу, но получалось плохо. И волновался он все же за ее жизнь, мало ли что? Вдруг кому-то и две другие фрейлины не понравятся? А он только что женился…

Обстановка накалилась до предела. Вирмане злились, гости с подозрением поглядывали на них, понятно же, это не свои… а вдруг – свои? Не всем по шкурке дружба с Вирмой кому-то и против.

Ричард, злой и уставший, утешал сестру, но найти Эшли Лорин живой даже не надеялся. Допрос ее любимого тоже результатов не дал, да и сложно было подозревать парня.

Встречались, разговаривали, думали о совместной жизни.

Все?

А что еще можно обсуждать и планировать с женщиной? Это же – женщина!

Бран расспрашивал всех. Слуг, рабов, воинов, женщин… занял каминную залу и звал к себе, одного за другим. Задавал вопросы.

Где видели, с кем видели, с кем разговаривала, о чем, когда, зачем…

Что-то записывал для себя на листках. Что-то пропускал мимо ушей. Бран не кричал, не ругался, не угрожал, но никто не обманывался мягкостью хозяина Гардрена. Этот – не помилует. А убийце куда как лучше было бы самому удавиться. Оно и быстрее, и безболезненнее будет.

Интересно, кто этот убийца? Или лучше сказать – самоубийца?

Уэльстер, Кардин.

– Доехали.

Лиля вздохнула с облегчением. И так же вздохнул рядом кто-то еще.

Дорога – это чудесно. Ты выезжаешь из дома, и предвкушаешь то новое, которое она тебе принесет. Встречи и расставания, новые впечатления и эмоции, радости и приключения. Но в какой-то момент тебе становится тяжеловато. И хочется домой, хочется устроиться у камина с чашкой чая (даже если чай здесь еще не открыли), посидеть, ни о чем не думая, и никуда не ехать. А смотреть на переливы огня и думать о чем-то хорошем. А еще – обнимать любимого человека, гладить собаку или кошку (ладно, мангуста), листать интересную книжку…

И совершенно не хочется никуда ехать.

Есть время для дороги, есть время для отдыха. Лиля устала. И так же сильно устала и Миранда.

Джерисон?