По праву любви

—  Ха—  ха—  ха! «Не бросил»! —  рассмеялся Жозе Мануэл. —  А как же те ключи от квартиры, которые он вручил доне Мадалене? А как же его обещание развестись с больной женой и жениться на тебе?! Если бы ты дала ему согласие, то бросил бы он Силвию или не бросил? Как ты считаешь? Я думаю, он скорее обманул бы тебя, потому что ему не захотелось бы навсегда распрощаться с фабрикой. Или ради тебя он смог бы пойти на такую жертву? Может, ты уже жалеешь, что не приняла тогда его предложения?

Нина обиделась, сказала, что ревность Жозе Мануэла для неё оскорбительна, а потом, выбрав самый неподходящий момент, заявила:

—  Ты не способен понять, что такое любовь! Любимая женщина для тебя —  это не просто твоя собственность, а хуже: арестантка! Ведь ты же посадил меня под домашний арест! Но я больше не стану с этим мириться и пойду работать ткачихой! Я уже обо всём договорилась с Силвией.

—  А с Умберту ты тоже договорилась? —  вскипел Жозе Мануэл. —  Но я пока ещё твой муж и не позволю тебе возвращаться на ту проклятую фабрику, тем более —  простой работницей!

—  Ты кто угодно, только не муж! —  в сердцах закричала Нина. —  Ты тюремный надзиратель!

—  И всё равно, я тебя туда не отпущу, —  отрезал Жозе Мануэл. —  Ты можешь работать, только не на той фабрике!

—  Что я слышу? Ты разрешаешь мне работать? Ну, спасибо, мой господин! —  поклонилась ему в пояс Нина, вызвав ещё большее негодование Жозе Мануэла.

—  Перестань юродствовать! —  потребовал он, повысив голос.

Нина возмутилась:

—  Ах, ты ещё и кричишь на меня?! Так вот, знай: я завтра же буду работать за ткацким станком на той фабрике, которую выбрала сама!

—  Это чудовищно! —  схватился за голову Жозе Мануэл. —  Ты нисколько со мной не считаешься! Мнение мужа для тебя ничего не значит!

—  Мужа, но не хозяина, не надсмотрщика! —  подлила она масла в огонь.

—  Да, я это уже слышал, ты не считаешь меня своим мужем, —  подхватил он. —  Тогда скажи, зачем мы живём вместе? Ты даже в постели не подпускаешь меня к себе!.. Скоро мне, пожалуй, придётся, как твоему Умберту, искать женщин на стороне...

Эта неосторожная фраза, сорвавшаяся у него с языка, стала решающей в их ссоре. Нина, топнув ногой, уже не закричала, а буквально завопила на весь дом:

—  Ты можешь убираться к ним прямо сейчас! Да—  да, я говорю это серьёзно: бери свои чемоданы и катись отсюда! И не появляйся здесь больше никогда!

—  Это твоё последнее слово? —  грозно спросил Жозе Мануэл.

—  Да, —  с вызовом ответила Нина. —  Я сделала большую глупость, выйдя за тебя замуж!

—  Ну, если так, то можешь считать себя свободной! —  гневно бросил ей Жозе Мануэл и, хлопнув дверью, ушёл из дома.

Ночь он провёл в пансионе у Маркуса, оттуда же поехал и на работу. А когда вечером вернулся домой —  Нины там уже не было. Как не было и её вещей, которые она днём перевезла в приют к Мадалене.

Жозе Мануэл, узнав об этом, решил, что не будет перед ней унижаться, упрашивая её вернуться обратно.

—  Если она поймёт, что я ей нужен, то сама придёт ко мне. И тогда я её, конечно, прощу, —  сказал он Маркусу.

Но дни шли, а Нина продолжала жить у матери и возвращаться к Жозе Мануэлу пока не собиралась. Мадалена уже устала наставлять её на путь истинный, говоря, что от добра, добра не ищут. На все её увещевания Нина отвечала одно:

—  Я разочаровалась в Жозе Мануэле, в замужестве и вообще, в любви. Мне не нужен муж—  господин, я буду сама себе хозяйкой.

Мадалена, слушая её, вздыхала и отмечала про себя, что самостоятельная жизнь, которую вела дочь, похоже, не очень её радует. С работы Нина всегда возвращалась грустной, от еды, как правило, отказывалась.

Поначалу Мадалена объясняла это усталостью Нины и усматривала в этом ещё один повод для упрёков.

—  Ну что, добилась, чего хотела? Устаёшь так, что даже еда в горло не лезет? А могла бы сейчас жить как королева!

Позже, однако, Мадалена всерьёз обеспокоилась отсутствием аппетита у дочери.

—  Это же ненормально, —  рассудила она. —  Ты целый день работаешь у станка, тебе надо есть, восстанавливать силы. А ты нос воротишь от еды. В чём дело? Может, ты больна? Сходи к врачу!

—  Я ничем не больна! Просто меня тошнит при виде еды! —  в сердцах обронила Нина, и тут Мадалену вдруг осенило:

—  Ты беременна! Как же я сразу не догадалась?

Нина стала это отрицать, говорила, что уже больше месяца не спала с Жозе Мануэлом в одной постели, но Мадалена была абсолютно уверена в своём диагнозе, утверждая, что тошнота —  это верный признак беременности. И, в конце концов, Нина тоже засомневалась.

—  Это вовсе не входило в мои планы, —  растерянно призналась она. —  Я не хочу рожать от Жозе Мануэла. Это ему был нужен ребёнок, чтобы заставить меня сидеть дома!

Мадалена от возмущения замахала на дочь руками:

—  Ты совсем спятила? Как можно говорить, что ты не хочешь ребёнка, если он уже в тебе живёт?! Это большой грех! Может, ты родишь его и сразу отдашь в приют? От тебя всякого можно ожидать!..

—  Не беспокойся, не отдам, —  проворчала Нина. —  Если он всё же родится, то я буду воспитывать его одна!