По праву памяти

Иногда днем она брала в руки меч, который одиноко стоял за печью. Рукоятка сразу теплела от ее прикосновения, а сталь начинала светиться, как живая. Держа меч в руках, Яга чувствовала желание проверить его мощь в деле, пустить в ход. Делать это за пределами избы она остерегалась. Поэтому скакала по избе, показывая чудеса боя на мечах вымышленным врагам. Понятное дело, всегда из этих сражений она выходила победителем. Однажды она краем глаза увидела себя во время этой увлекательной игры в золотом зеркале. Взлохмаченная, потная, с мечом в руке, с торжествующим выражением на лице… Удивилась, что забыла занавесить зеркало, потому что меньше всего ей хотелось, чтобы тот, кому приспичило срочно с ней связаться, застал ее врасплох за этим занятием. Она взяла покрывало, и вплотную подошла к стеклу в богато украшенной раме. Неожиданно поверхность пошла мелкой рябью. И увидела Яга вместо своего отражения молодую женщину с покрывалом в руках. На ней была простая одежда война, без изысков. А на ногах — удивительные золотые сапожки тонкой работы. Яга от неожиданности отлетела от зеркала на несколько шагов, и та, что в зеркале сделала тоже самое. Яга подняла меч, тот же жест повторила незнакомка. Да такая ли уж незнакомка? Как раз ее лицо было Яге смутно знакомо. Но когда старуха попыталась разглядеть его внимательнее, отражение вновь пошло рябью и вот уже в зеркале снова старуха с мечом. А вместо сапожек на правой ноге валенок, а вторая — железная.

— Так, так, так…. Вот ты как работаешь, воображариум бабы Яги. Показываешь то, кем я хотела бы стать, что ли? Или ту, которой я была?

Яга задумалась. Хотела бы она стать такой? Конечно. Попробуй потаскай за собой железную ногу. Да и неплохо было бы скинуть годков этак…. А правда, сколько скинуть? Сколько ей лет-то?

Задумавшись, она пошла к коньку поделиться горем от прожитых лет и поспрашивать, не знает ли, кто та дама в золотых сапожках. У нее вошло в привычку общаться с черепом, который понимал ее с первого взгляда, да еще и отвечал на ее вопросы. Или хотя бы сопереживал. А началось это после той ночи, когда Агнеша ей решилась поведать правду.

Тогда днем она вышла на крыльцо, на душе было муторно. Визит надзирателя, откровения Агнеши, зеркала… Хотелось, чтобы это был сон. Чтобы не было ничего этого вовсе. Чтобы быть обычной старухой пусть и с плохим характером, жить себе в избе, лежать на печи, пугать нежеланных гостей, а желанных приваживать. Ни подвигов, ни славы. Груз прожитой ночи не просто давил, а прижимал к земле. «Камень на шею, да в то озерцо, которое теперь не замерзает», — пробормотала про себя Яга.

— Ну, это ты всегда успеешь, — услышала она голос. Яга оглянулась, никого не было, черепа спокойно дремали.

— Вперед посмотри, это я.

Яга посмотрела прямо на череп, который всегда ей радовался больше других. Тот, который поверил ей, а не своим соплеменникам, когда они выслеживали беса. Бодрый такой, бойкий. И сейчас от нетерпения слегка подпрыгивал на своем шесте.

— Это ты, Конек, что ли?

Яга подошла к высокому тыну. Неудобно было смотреть снизу вверх. Оглянулась в поисках чего-то повыше, на что можно было залезть. У сарая стояла лестница, на вид крепкая. Дохромав до нее и взвалив на плечи, Яга поплелась к забору.

— Мог бы и помочь, конь все-таки, — издевательски сказала Яга.

— Ага, когда-то был конем, как и ты — красавицей. Наверное… Помочь могу только добрым словом. Не выпендривайся, эта лестница не такая тяжелая, как ты пыхтишь. И ты не такая ветхая, как хочешь казаться. Тащи давай, не отлынивай от трудовой повинности.

— Ну спасибо на добром слове, — тяжело отдуваясь сказала Яга, приставив лестницу к тыну.

Залезла на лестницу и вздохнула. Совсем рядом начинался лес. Ее лес.

— Там я была бы свободна, — кивнув на него, сказала Яга коньку.

— Нет, тебе так кажется. Ты бы мучилась, что предала всех, кто в тебя верил.

— Из слов Агнеши я поняла, что пропавший Хранитель был сильным, благородным, почти всемогущим. Его любили, уважали… В общем, таких и не бывает. А уж мне такой точно не стать. Я совсем другая.

— Ты ошибаешься. Просто Агнеша так долго ждала, что идеализировала образ Берегини. Ей много рассказывали про Хранителя, она считает ее воплощением совершенства. А ты, поверь на слово, никогда такой не была. Сюда раз в год, а то и чаще, приезжали Всевидящие, чтобы тебя образумить. Чтобы ты понимала, к другим приезжают раз в 20, а к некоторым, и в 50 лет, и то для проформы больше. Но ты — другое дело: человеческая природа дает о себе знать излишней эмоциональностью, вспыльчивостью. Зато ты добрая и отходчивая. Агнеша сказала, что тебя все любили и уважали? Не верь. Уважали — многие, боялись — почти все, а вот любили единицы.

— Это почему же?

— Ты делала, что считала нужным. Не церемонилась ни с кем. За меч хваталась, почем зря. Прощали, потому что боялись связываться.

— Ну еще раз спасибо на добром слове.