По праву рождения

   - Может быть, и нет. Но осознание того, что вы отдали свою жизнь за родину, может быть, и не смягчило бы ее боль, но заставило бы смириться с этим, в отличие от мысли, что она растила вас для такой глупой и не кому не нужной участи.

   - Я уже просил прощения! Что вы хотите от меня! - не выдержал Александр.

   - Я хочу, чтобы вы усвоили этот урок до конца своих дней.

   - Я усвоил. Я все понял. Я был не прав. Простите меня. - Александр видел, что лицо отца смягчается. Он уже не вселял в Александра чувство вины и страха. Сейчас он видел отца, который любил его больше всего на свете.

   - Вот и хорошо. - Роман провел рукой по щеке сына. Но тут же отдернул, устыдившись своей слабости. Как же быстро он сдался. А ведь собирался еще помучить Александра. - Ну, давай, садись. Поговорить надо.

   - Да я уж постою, если вы не против. Насиделся уже.

   Роман Александрович улыбнулся, глядя на сына:

   - Ох, чувствую я, Александр, что урок для тебя даром прошел.

   - И вовсе нет. - Александр все же сел. - А император знает?

   Князь улыбнулся опять, вспомнив разговор с императором на эту тему:

   - Знает, - он попытался опять придать лицу строгое выражение, не рассказывать же сыну о странной реакции императора, а то тот и вправду решит, что ему все дозволено, - император счел, что ты уже достаточно наказан. На этот раз. Но я хотел поговорить с тобой не об этом. Завтра император уезжает из Тильзита и ты, разумеется, поедешь с ним.

   - А ты?

   - А я еду в Париж.

   - Правда? Я тоже хочу!

   - Ты едешь в Петербург.

   - Ну конечно. Я в Петербург, а вы в Париж. Вам всегда достается самое интересное. У вас там дела?

   - Александр отправил меня туда представлять интересы России, пока не прибудет постоянный посланник.

   - Маменька расстроится. Вы надолго?

   - Я не знаю. Надеюсь, что нет. Объясни ей все. И пусть она не беспокоится. Позаботься о ней в мое отсутствие. О ней и о сестре. И веди себя прилично, пока меня не будет.

   - Конечно. Все понял. - Александр уже предвкушал полную свободу. - Скажите, отец. А вы бы могли извиниться, если бы были не правы?

   Роман заинтересованно посмотрел на сына:

   - Ну и перед кем же ты собрался извиняться? Кого ты успел в тюрьме обидеть?

   - Да никого. Так смогли бы, или нет?

   Князь, задумавшись, не надолго замолчал. Все знали о высокомерии и надменности Романа Александровича. Он никогда не считал себя виноватым и никогда не перед кем не извинялся.

   - Ну, я не знаю. Порой бывает очень трудно сказать "прости". - Он серьезно посмотрел на сына. - Но если бы этот человек был очень дорог мне, и у меня не было бы никаких сомнений, что я обидел его и был не прав и что могу потерять его, то, наверное, да, я смог бы попросить прощения. Так кого же ты обидел?

   - Меньшикова. Мы с ним поссорились, потому что я усомнился в своих друзьях.

   - Понимаю. - Князь опять о чем-то задумался. На этот раз его молчание затянулось несколько дольше.- Знаешь, Александр, хоть мне и не нравится поведение твоего друга, но я думаю, что он благородный человек...

   - Я тоже так думаю. - Перебил Александр отца.

   - Да. Но. Не стоит доверять чужому человеку, пусть даже другу так же, как ты доверяешь себе. Люди - сложные существа, никогда не знаешь, что от них ожидать.

   - Почему ты так говоришь?

   - Потому, что я знаю, что это правда.

   - А откуда ты узнал о дуэли?

   - Откуда? - Лицо князя стало беззаботным и веселым. - Капитан, который арестовал тебя, доложил мне об этом. Ты должен радоваться, что он доложил об этом мне, а не императору.

   - Чему же радоваться-то? Столько дней в тюрьме. Вот спросят меня когда-нибудь, был ли я в Тильзите во время переговоров. И я что скажу? Да был, только в тюрьме сидел?

   Роман рассмеялся, увидев обиженное лицо сына. Нет, какой же он все-таки еще ребенок. Неужели и он в его возрасте был таким же:

   - Ну, ступай. Друзья тебя заждались.

   - Конечно. - Александр подошел к отцу и обнял его. - Я люблю тебя. Возвращайся скорее. - Но тут же смутился и выбежал из кабинета.

   Его друзья до сих пор стояли в коридоре, подперев собой стену. Александр подошел к поручику Меньшикову:

   - Извини меня, друг. Я был не прав. Никто больше меня не сожалеет об этом. Вот тебе моя рука, - он протянул руку поручику, - последний раз прошу. Если откажешься, пойму. Но мне бы очень этого не хотелось.

   - Да? - Поручик усмехнулся. - Мне тоже. Люблю тебя, чертяку. - Он рассмеялся и с силой пожал протянутую руку.

   - Вот и отлично. А теперь, как свободные люди, отметим это!

Глава 2.

1807 год. Петербург.