По праву рождения

Удовлетворяя любопытство Рии, он рассказал, что уже не первый год участвует в реставрации викторианских домов Кэрролл-авеню. За время работы их инициативной группы сложилась команда мастеров, которые, терпеливо и не жалея собственных сил и времени, один за другим превращают развалины прошлого в гордость настоящего Лос-Анджелеса. Всего планировалось вернуть к жизни и сделать украшением исторического центра этого района шестнадцать домов. Каждый из них был чем-то особенным и не походил на другой.

— А что ты здесь делаешь? — живо поинтересовалась Рия. — Здесь же надо работать руками. Ты это умеешь?

— Я вытачиваю балясины для внутренних лестниц, изготавливаю новые детали взамен утраченных. Работа кропотливая, но благодарная. Когда я покрываю изделия лаком и устанавливаю их на место, они становятся неотделимой частью единого целого… Мне это нравится, — смущенно признался Фрэнк.

— Здорово! Я тоже хочу участвовать в таком интересном деле. Только не знаю, — тут она с сомнением посмотрела на свои гладкие белые ладони, — чем могу помочь.

Ей припомнилась бесславно закончившаяся эпопея с ремонтом бунгало Лоры, и она упала было духом. Но Фрэнк взял ее ладони в свои и успокоил:

— Я беру тебя в помощники. Иногда не хочется отвлекаться от дела, а нужно сходить за чем-нибудь на соседний участок. Или покажу, как нужно счищать старую краску. Только будет ли тебе интересно?

Рия была рада заниматься тем же, чем и Фрэнк. Он все время будет рядом с ней и оценит ее серьезность и основательность, научится видеть в ней соратника по благородному делу. Где же, как не здесь, ей удастся завоевать его доверие? Другого случая приблизиться к Фрэнку может и не представиться, поэтому Рия решила не упускать, уже имеющийся в ее распоряжении, шанс.

Девушка быстро и естественно включилась в общую суматоху и наравне с другими тружениками Кэрролл-авеню занялась делом. Вскоре она перезнакомилась почти со всеми, кто работал поблизости. Фрэнк чаще всего не мог уделить ей достаточного внимания, но она не скучала. Мастерам, занятым на ответственных работах, постоянно требовались помощники. Рия с готовностью откликалась на любую просьбу и к концу дня уже знала, что где лежит и что кому может потребоваться. Ее юркую фигурку можно было заметить то в одном, то в другом доме. Везде ее встречали веселыми шутками.

В свободные минуты Рия любовалась цветными оконными стеклами в свинцовой оправе с изображением цветов и птиц, точеными балясинами и колоннами. Ей нравились декоративные балкончики с перилами, украшенными восточными мотивами, и оригинальные флюгера на крышах домов.

Только к вечеру все с большой неохотой разошлись по домам.

Хотя Рия устала меньше Фрэнка, она чувствовала себя сильно измотанной. Но, несмотря на усталость, с удовольствием вспоминала о том, как прошел ее первый день на Кэрролл-авеню. Теперь она понимала, почему Фрэнк считал свое субботнее занятие увлекательным. Он был нужен там. Наблюдая за ним, Рия убедилась, что у него очень умелые руки. Теперь стало ясно, кто вырезал лошадку, которой она любовалась в кабинете Фрэнка.

После трудового дня было так естественно поужинать вместе в кухне или столовой, обменяться впечатлениями, пошутить о неприспособленности Рии к физическому труду. Но, как видно, только ей это казалось естественным. Войдя в дом, Фрэнк буркнул что-то нечленораздельное и заперся в своей спальне.

Кусая губы от вполне объяснимой досады, Рия намеренно прошлась по коридору несколько раз в надежде, что он не выдержит и откроет дверь. Но все было тщетно, Фрэнк даже отказался от ужина, хотя наверняка проголодался.

Как же трудно очаровать такого упрямца! У кого угодно опустятся руки в подобной ситуации, но Рия поклялась, что не отступит. Фрэнку придется сдаться рано или поздно. И первый шаг к капитуляции он поневоле сделает завтра же утром. Хитро улыбаясь, Рия пошла в свою спальню.

Следующее утро стало бы копией субботнего, если бы не одно обстоятельство. Рия не вышла к завтраку, пожаловавшись на сильную головную боль. Обеспокоенный Фрэнк поспешил к ней с аспирином, но его ожидал весьма холодный прием, Рия лежала в постели с отсутствующим видом, с покрасневшими и опухшими веками. Правда, помимо ночной рубашки, на ней был надет халат. О причине слез она говорить не желала и вообще, кажется, не очень-то хотела видеть своего удрученного опекуна. Тот напрасно перебирал в памяти события предыдущего дня, пытаясь вспомнить, что могло расстроить девушку. Не найдя никаких причин для столь сильных переживаний, Фрэнк спросил:

— Что с тобой?

— Ты еще спрашиваешь?! — мгновенно взвилась девушка. — Поставил меня в нелепое положение и не замечаешь, что мне не по себе!

— Да что случилось? — удивился Фрэнк. — Объясни толком, может, я смогу как-то поправить дело.

— Вряд ли. Я должна выйти замуж, но не могу пригласить на собственную свадьбу подружек. Что же это будет за свадьба и кто в нее поверит, черт возьми?!

В ее голосе явственно звучало отчаяние.

— Мы же договорились, что ты позовешь парочку девчонок в мэрию. Чего же тебе еще надо?