По прозвищу «Малюта»

Каждый день я получал сообщения от своих бойцов и звонил Старинову, который в свою очередь получал сообщения уже от своих бойцов. Намётки плана, как нам действовать, у нас были, мы их ещё перед отбытием на фронт определили и теперь приступили к их осуществлению. На следующий день, вернее ночь, все группы перешли линию фронта, у них было два дня на разведку местности и проведение диверсий, если будет вкусный объект. Учитывая, что танков у финнов почти не было, а аэродромы находились достаточно далеко от линии фронта, то оставались только склады с боеприпасами и продовольствием и артиллерия, которой у финнов было достаточное количество. Только треть групп нашла объекты для диверсии, но главное, они разведали обстановку, а вечером 30 декабря, как раз в канун Нового года, в час ночи всё и началось. Сначала бойцы сняли часовых, а затем началась тихая резня. Они вырезали в землянках финнов, которые поддерживали гарнизоны дотов. Управились все тихо, без единого выстрела со стороны противника, а вот со своей стороны выстрелы были, правда, из оружия с глушителями, а потому они противника не насторожили и не всполошили. Разобравшись с прикрытием дотов, ровно в два часа ночи для начала закинули в воздуховоды дотов зажженные дымовые шашки. Их не жалели, и в каждый дот закидывали по десятку, и это дало свои результаты: уже минут через пять открылись бронированные двери казематов, и на чистый воздух повалили жутко кашляющие и мало что видящие и соображающие финны. Почти все они были без оружия, а многие даже не одеты, так, накинули на нательное бельё шинель, да ноги в сапоги всунули, и всё. Их не убивали, зачем, просто принимали на выходе, если было оружие, то отбирали, мало что понимающие финны спросонья не сопротивлялись. Вся линия фронта пришла в движение, поднятые по тревоге бойцы Красной армии с полуночи находились наготове, и только получив от радистов диверсионных групп сигнал подтверждения, они тихо, без криков и шума двинулись вперёд. Разумеется, охватить все доты мы не могли, нас было слишком мало для этого, но на основных направлениях, возле дорог, все укрепления противника были взяты. Получилась этакая зебра, тут мы, там противник, потом снова мы и снова противник, но главное, линия обороны финнов была прорвана сразу в восемнадцати местах по всей линии фронта. Это был успех, можно сказать, что финны оказались обречены. Теперь, введя в прорывы свои войска, мы просто обойдём ещё не захваченные укрепления с тыла и задавим их. Что ни говори, а мы знатно снизили наши потери, сколько народу погибло бы, штурмуя финские доты под огнём артиллерии и пулемётов. И пускай войну мы ещё не выиграли, но заметно приблизили её окончание.

Глава 13

31 декабря 1939 года

С самого начала комдив Стариков скептически отнёсся к прибытию в его распоряжение четырёх рот курсантов новой школы войск специального назначения. Свою военную карьеру он начал в теперь уже таком далёком 1915 году на румынском фронте Империалистической войны. Затем с 1918 года был в Красной армии, где с должности командира взвода он дослужился до командира дивизии, а сейчас вообще стал командиром стрелкового корпуса. За всю свою службу он ни разу не встречался ни с пластунами, ни с охотничьими командами[26]. Отсутствие опыта общения с подобными командами и вызывало у него такой скепсис. Именно поэтому он сильно удивился, когда рано утром ему доложили, что оборона противника прорвана в девяти местах. О том, что ночью присланные к нему курсанты будут штурмовать финские укрепления, он знал, ведь это было согласовано заранее, чтобы пехота сразу заняла отбитые у противника укрепления. Учитывая, что пехота пойдёт вперёд только после получения подтверждения, что доты противника захвачены, Стариков дал свое добро, к тому же то же самое должны были сделать и у его соседа в 50-м стрелковом корпусе. Это было решено ещё пару дней тому назад на совещании у командующего войсками фронта Мерецкова, где присутствовал и командир 50-го стрелкового корпуса комдив Гореленко.