По реке Великой (под созвездием кузькиной матери Леонида Янина) - 1996

Подождали полчаса, но стонов и извинений не услышали. Захотелось есть. Сняли настырного завхоза с кола и пошли искать реку Великую. Обогнули справа большой остров, заросший лесом и вошли в долгожданную реку. Миновав деревушку из избушек, уперлись в плотину. Вылезли и стали обноситься. Выглянуло солнышко, cтало всех подогревать и народ перетаскивал вещи медленно-медленно. Даже абориген подошел и тоже хотел помочь чего-нибудь перетащить. К себе в избу. А деревня называлась Копылок.

Девки ушли опять покупать хлеб, а я исследовал реку и достал у плотины дырявую русскую каску. Залез на плотину. Вода ревет, выбивая из каменного слива кучи грязной пены. Страшно представить, что будет с человеком, если он туда упадет.

А тут к нам сзади подошла еще одна байда. Бородатый мужичок-бодрячок с женой, собакой и дочкой. Женская половина команды была зла и неприветлива, за исключением собаки. Они, оказывается, 40 дней уже путешествуют, ага, собрали 30 литров черники, сварили и закрыли в двухлитровых баллонах. И только последние 3 дня не было дождей, так что они тут классно отдохнули. Мужик-негорюха, улыбаясь мужскому обществу, пожаловался: "40 дней с бабами! С бабами! 40 дней! Достали..." Дочь его, богатая невеста с 30 литрами варенья, конечно, ожидала, что я сейчас женюсь на ней, возьму в свою байдарку и увезу в сухую Москву под крышу, но я чистил каску и не заметил ее пламенных взоров и слез девичьих. Они погрузились за плотиной и снова поплыли отдыхать. А мы, вместо того, чтоб поднять на мачте "Грустного Роджера" и пойти на аббордаж, стали обжираться творогом с молоком. Богатый купчина сам лез на рожон! А боевые фрегаты вооружением в два весла, от 8 до 10 рук и от 110 до 180 зубов опять проканителились и не догнали.

Это называется - за черникой приехали!

Река Великая была невелика, неширока, но часто попадались омуты метров несколько глубиной, в камышах да в кувшинках. Но их не едят.

Черника на берегах совсем исчезла. У деревни Высокое за мостом сделали привал. Хоть малинкой побаловались. А дальше стала часто попадаться мелкая, зато съедобная черемуха. Ну просто не могу удержаться, когда вижу что-нибудь съедобное, и притом - ничье! Остальные тоже не сдержались.

Прошли несколько озер в кувшинках и река начала показывать иногда камни и большие валуны. А потом началась погоня.

Дело в том, что Дещеревский только притворялся мирным таджикским декханином с пиалой на дастархане и саксаулом у сакли, а сам сколотил отряд басмачей и байдарка этого курбаши вероломно, без предъявления каких-либо претензий вторглась на наш, исконно наш правый берег и стала объедать чего-то вкусненькое. Весло мщения задрожало в руке моей, но, почуя опасность, нукеры увеличили скорость своего черполета и ушли за пределы досягаемости весла. Пришлось сделать аркан из буксирной веревки и арканить курбаши, дабы искоренить и в назидание чтоб. Курбаши долго не подпускал к себе на расстояние прицельного броска, торопясь увести своих абреков за барханы. Наконец, расстояние сократилось и петля возмездия, красиво разворачиваясь в воздухе, просвистела к голове супостата. Но тот, к сожалению, трусливо пригнулся и аркан захлестнул тонкую, белую, беззащитную шею Лены. Хотя она, в общем, была почти не виновата.

Затягивать петлю потуже я не стал и Лена ее сбросила, но басмачи перепугались и стали нам всячески грозить, запугивать и угрожать. Тем временем начали проходить большие завалы из камней. Солнце слепило в глаза, яркие блики на воде мешали смотреть и скрадыывали подводные камни. Из-за медленного течения не видны были даже буруны у скрытых под водой препятствий. Байдарка проходила такие опасные места с нечеловеческим визгом шкуры по камням, как теркой по сердцу, и становилась на дыбы. Приходилось часто покидать корабль в своих болотных сапогах и снимать его с очередного валуна. Гений весла Игорь тоже делал все возможное, и все-таки в трюмах наших стала прибывать вода... И взмолился он: "Господи, направь байдарку мою на путь истинный!" ("Краткий туристский молитвослов").

Этот драматический момент экспедиции отражен в картине Тициана: "Снятие с валуна", на картине Айвазовского "Девятый валун" и в триптихе Боттичелли "Поучение Дещеревского перед мелью", "Поучение Дещеревского на мели", "Поучение Дещеревского после мели". Особенно драматична и поэтому известна центральная часть триптиха.

Когда мы дошли до разбитой плотины и вытащили байдарку на берег, то обнаружили, что защитные наклейки во многих местах содраны и в шкуре - даже две дырки. Заткнули их чем-то, клеить было некогда и стали переносить вещи за руины плотины.