По секрету всему свету

Дима прижал меня к себе очень крепко и целовал в губы. Потом он постарался залезть на меня сверху. Но я препятствовала этому, отодвигаясь. Я все же боялась чего-то и стала вести себя пассивно и сдержанно. Одной рукой я обнимала Диму.

Под одеялом становилось невыносимо жарко.

— Как ты думаешь, все уже спят или нет? — спросила я. — Знаешь, а я ведь ни с кем еще не обнималась и не целовалась. Хотя, я дружила с одним мальчиком, но он был очень скромный и сильно меня любил. Потом разлюбил.

Дима продолжал меня обнимать и опять сделал попытку залезть сверху. И ему это удалось.

Он стал своими ногами раздвигать мои ноги и, вдруг, дверь палаты открылась, и вошла медсестра. У нее был заспанный вид.

— Кто здесь не спит? — растерянно спросила она.

Дима в это время успел залезть с головой под одеяло. А медсестра включила свет.

Сердце у меня забилось в бешеном ритме, казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Я смотрела на женщину и тряслась от страха.

— Ты здесь с кем?

— Я одна, я уже сплю.

— Только, пожалуйста, мне не ври. Беруков Димка у тебя?

— Я одна.

Медсестра прошла на середину комнаты. Тут вошла вторая медсестра. Она посмотрела на меня растерянно и спросила:

— Наталья, что случилось?

— Да вот, наша девица сегодня не одна. Я проверила все палаты, а Берукова нигде нет. Мне мужики сказали, зайти сюда, и точно.

И тут Димка не выдержал, высунул голову из-под одеяла и произнес:

— А можно не орать на всю больницу?! Мы просто общались.

— Пойдем, Наталья. А ты — марш в свою палату. Нам здесь еще разврата не хватало.

Они вышли в коридор и закрыли за собой дверь. Дима, не глядя на меня, встал и вышел из палаты. И уже за дверью произнес:

— Да мы просто лежали и все.

Я, в растерянности, решила раздеться и лечь спать. Выключив свет, я легла под одеяло. Но тут свет включился, и вошли медсестры да женщина врач.

Наталья подошла к кровати и быстро откинула мое одеяло.

— Ага, она еще и раздетая была. Завтра сообщу в школу и родителям.

— Я только что разделась, — с обидой произнесла я.

— Да ври больше, бесстыжая.

Остальные молча смотрели на меня. Потом все ушли. А у меня побежали слезы, я с ужасом представила завтрашний день, когда об этом все будут говорить и смеяться надо мной.

«Боже! Что теперь будет! Завтра об этом узнает вся школа, я не перенесу этого позора. Как я буду в глаза смотреть всем, хоть я ничего особенного не сделала. А что скажет мама и сестры… Попросить их не рассказывать. Разве с ними договоришься — унижаться я не умею. У меня даже разболелась голова. Пойду, попрошу таблетку».

На посту сидела вторая сестра. Я подошла к ней с вопросом:

— У вас есть таблетка от головы?

— Да, сейчас.

Она нашла таблетку в шкафчике и подала мне, удивив меня своим спокойствием.

Тогда я решила пожаловаться:

— Вы знаете, в нашей палате сильно холодно. Можно мне в другую палату перейти?

— Да, можешь пойти в пятую палату, а завтра вернешься обратно, до прихода дневных.

— Спасибо вам.

В пятой палате было тепло. Там горел камин, и все уже спали, кроме одной больной. Она сидела и смотрела на меня, пока я стелила пастель, кровать стояла возле входной двери. Потом дверь закрыли, и я легла спать. Камин горел красным пятном, и едва освещал большую комнату. Пастель была холодной, мне пришлось съежиться. Тут больная не выдержала и спросила:

— А ты что замерзла у себя?

— Да. Я переночую и завтра уйду к себе.

— Конечно, спи.

Я опять вспомнила о случившемся недоразумении, и мне стало совсем не хорошо.

Но я попыталась уснуть.

В семь часов утра, когда все еще спали, зашла медсестра Наталья, чтобы поставить уколы. Она включила свет. И недовольная подошла ко мне. Я, лежа на боку, откинула одеяло, приспустила плавки и стала ждать своей участи — укола.

— Ну, как спалось? — сердито спросила Наталья.

— Очень хорошо, — покорно ответила я.

Я вспомнила о вчерашнем происшествии, и у меня загорелось лицо. Мне нужно было собирать белье и уходить в свою холодную палату.

— Ты что-то вся красная. Не температура ли у тебя? — спросила та больная, которая за мной вчера наблюдала.

— Да, наверно.

— Оставайся у нас.

— Пойду в свою палату, здесь же кто-то лежит.

«У меня что-то желудок болит. Такое чувство, будто я состарилась лет на десять».

В нашей палате стало еще холодней. Я заправила пастель и села на кровать, чтобы расчесать волосы.

«Увижу я сегодня Диму или нет. Наверно в столовую он придет».

Страшные мысли лезли мне в голову. И ужасная картина представала передо мной: будто стою я посреди коридора в школе, а все идут и плюют мне в лицо. И, вдруг, ко мне подходит классная руководитель и говорит: «Ты опозорила нашу школу, тебе здесь нет места!» А у меня слезы льются, и я трясусь всем телом. А учитель продолжает: «Вон! Тебе нет места среди порядочных людей!» Тут я выхожу из школы и падаю на землю от горя.

Я снова возвращаюсь в палату и смотрю в окно.

«Да бред какой-то. Я ничего не сделала, чтобы быть так опозорена».

Я легла, закрыла глаза и заснула.

За завтраком и за обедом Димы не было. Я мучилась в догадках. Вскоре от Алексея я узнала, что его выписали, и он ушел домой.