По Семиречью

Кое-где по щебню пробегали ящерицы — такырные круглоголовки. На их чешуйках природа отразила все цвета камешков щебнистой пустыни: и красноватые, и серые, и черные пятнышки. В общем окраска ящерицы удивительно полно гармонировала с окружающим фоном, и стоило круглоголовке остановиться, замереть, как она буквально исчезала, превращалась в невидимку.

Такырная круглоголовка очень миловидное и мирное животное. Она быстро привыкает к рукам, не делает никаких попыток укусить или убежать. Я поймал одну круглоголовку и посадил на рюкзак. Она спокойно пропутешествовала на нем несколько часов, греясь на солнышке. Быть может, она ловила на нем мух, которые так охотно ездили на мне, никак не желая расставаться с даровым транспортом?

В поле живет целый сонм так называемых синантропных мух. Они все стремятся к человеку, да и, наверное, не только к нему, но и к крупным животным. И сейчас возле меня все время крутится десяток мух, очень похожих на комнатных. Они дорожат моим обществом, не отстают от меня ни на шаг, сидят на вещах, залезают во все съестное, очень любят пить сладкий чай, усевшись на края кружки, укладываются вместе со мной спать на пологе, как только наступают сумерки. А когда я упаковываю рюкзак и взваливаю тяжелую мою ношу на плечи, мухи усаживаются на меня и продолжают со мной путешествие. Хорошо, что природа сделала этих назойливых созданий крошечными, иначе моя поклажа стала бы значительно тяжелее.

Сперва я прогонял их. Потом привык. Все же я не одинок. Нас набралась целая компания, исследующая причудливые извороты каньонов Чарына.

Одну муху я ухитрился пометить крохотной капелькой зубной пасты. Но она после этого так энергично чистила свое тело, показала такую непримиримость к грязи, что вскоре ее брюшко снова стало темным и чистым.

Тогда я изловчился и маленькими ножницами отхватил у другой самый кончик крыла. После этого среди мух я различал свою помеченную и радовался, что она, старая знакомая, жива, здравствует рядом, и подставлял ей капельку сгущенного молока или подсовывал кусочек свежей лепешки.

Моя муха долго путешествовала со мной. Но однажды она не появилась на завтрак. Отсутствовала и на обеде. Ее не стало. Куда делась? То ли отстала случайно и уже не смогла найти своего благодетеля, то ли попалась какой-нибудь пичуге, то ли умерла от старости. Жалко мне муху. Все же привык к ней. А чтобы не огорчаться снова, больше не стал их помечать. Пусть лучше останутся безликими!

Потерявшие тень

В пустыне всюду кобылки. Наблюдая за ними, я заметил одну интересную их особенность. Положите на землю светлый мяч. Освещенный сверху, он будет темнее снизу. Попробуйте мяч окрасить наполовину в светлый тон. Поверните его так, чтобы светлая половина мяча была снизу. Тень, падающая на светлую часть, теперь стушуется, исчезнет, и сам мяч станет будто плоским. Вы как бы сделали противотень.

Окраска очень многих животных построена по принципу противотени. Олень, волк, лиса, дикие утки, гуси, да, пожалуй, половина всех зверей, птиц и рыбы, — у всех у них брюшко светлее спинки. Светлое брюшко маскирует тень, делает животное менее заметным, лишает его формы, выпуклости. Окрашены по принципу противотени и многие насекомые. У всех кобылок брюшко светлее спинки, почти белое.

Голая земля покрыта черным щебнем. В синем небе сверкает солнце. Оно блестит на черных, гладких, отполированных ветрами камешках пустыни. А из-под ног все время неожиданно взлетают кобылки. Блеснут яркими, красными, желтыми, голубыми крыльями, мелькнут расцвеченным фонариком и исчезнут, пропадут из глаз, будто и не было.

Вам хочется поймать кобылку-обманщицу. Вы заметили место, куда она села, тщательно оглядываете его, ощупываете руками каждый подозрительный камешек и… все же ошибаетесь. Внезапно один из едва заметных бугорков оживает — и вновь перед вами сверкают крылья и так же неожиданно гаснут.

Внезапное преображение яркого комочка в неприметный сильно дезориентирует преследователя, и тот, кто это хоть раз испытал, хорошо запомнил.

В одном месте, на покрытом высохшими степными травами склоне холма, всюду выскакивают самые разнообразные кобылки: небольшие деликатные хортиппусы, красноногие калиптамусы, приземистые оэдиподы, шумные скалярусы и многие другие. И вот какая странность! Сколько лет я путешествую по горам и пустыням и только сейчас обратил внимание: кобылки на скаку перевертывались в воздухе, сверкали белым брюшком, а, приземляясь, успевали стать на ноги, выставив наружу, как полагается, темную, окрашенную в незаметные цвета спинку. Они, светлобрюхие, будто умышленно сбивали преследователя. И получалось так, что светлое брюшко, их противотень, выполняло не одно, а два назначения.

Наверное, каждый признак животное использует как можно разнообразнее. А морфологи нередко, угадав назначение какого-либо выроста, шипика, пятнышка, защелочки, успокаиваются, полагая секрет открытым.

Жизнь гораздо сложнее, чем она подчас нам кажется.