По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

Книга «О скудости» — работа замечательная и, как бытовая картина, неоцененна. «Лучше ми каковую-либо пакость на себя понести, — пишет он, — нежели видеть, что не полезно умолчати». Чего-чего не коснулся автор в книге, часто с великим сарказмом, излагая каким-то своеобразным языком, не то народным, не то церковным, но удивительно ясным; характеристики, проекты, толкования перемешиваются у него с целым рядом наблюдений, взятых с натуры, с обозначением имен собственных и места действия. Преобладают у Посошкова краски темные; но все это выражено так наивно, с таким добрым расположением, что оставляет впечатление не мрачное. Вот несколько замечаний на выдержку: «При квартирах солдаты и драгуны так не смирно стоят, и обиды страшные чинят, что исчислить не можно; а где офицеры их стоят, то и того горше чинят»; он находит стрельбу залпами непригодной для боя, потому что «такая стрельба угодна при потехе и при банкете веселостном»; относительно духовенства говорит он, что знал одного пресвитера в богатом доме, который и «татарке против её задания ответа здравого дать не умел, что же может рещи сельский поп, иже и веры христианские, на чем основана, не ведает». Есть, говорит он, старые церкви с тремя попами, которые «так ленивы, что на Святой неделе только два дня литургию служат», «ни вечерень, ни обедень, ни утренних», причем, идя к алтарю, священник «возложит на ся одежду златотканную, а на ногах лапти растоптанные, а кафтан нижний весь гнусен». Был и такой диакон, что на литургии «не мог единые страницы в Евангелии прочести, ежебы разов пяти, шести не помешатися». относительно иконописания Посошков замечает, что оно так дурно, «что аще бы таковым размерением был кто живой человек, то бы он был страшилищем»; «надлежит сделать азбуку русскую и написать ее русским манером, а не немецким», а грамматики печатать не на плохой бумаге, как календари, потому что последние «на один только год печатаются, а грамматика дело высокое и прочное».

Старая Русса. Галерея муравьевского источника

Характерны отзывы Посошкова о купечестве, которое у нас «чинится весьма не право: друг друга обманывают и друг друга обидят, товары худые закрашивают добрыми и вместо добрых продают худые, а цену берут не прямую, друг друга едят, и так все погибают». Много толкует Посошков о суде и желает, чтобы государь устроил «суд един, как земледельцу, так и купецкому человеку, убогому и богатому, також и солдату, також и офицеру, ни чем же отменен и полковнику, и генералу»; желает, чтобы судьи «каждый день колодников пересматривали и чтобы не был кто напрасно посажен»... «я истинно удивляюсь что у судей за нрав,что, в тюрьму посадя, держат лет по пяти, шести и больше!» При допросах советует «всячески на словах челобитчика пораздробить, и что ни скажет записать, и кто умно будет разговаривать, то на тонкостных словах можно познать, правду ль сперва сказал или неправду»; разбойников «больше трех пыток не для чего пытать». Подробно говорить Посошков о необходимости разведения табаку на юге России и какая от того прибыль будет; очень заботится о сохранении в лесах орехов, также о том, чтобы мелкую рыбешку не вылавливали и, находя, что помещики «не вековые владельцы» крестьян, а только временные, что вековой владелец их царь,как бы замышляет, более чем за сто лет вперед, об образовании министерства государственных имуществ: «и ради такового великого земного дела надлежит, чаю, особенную и канцелярию учинить и сбор в ней будет миллионный и самый основательный».

Старая Русса. Пруд из воды муравьевского источника

Он же предлагал устроить в Москве «великую академию, всех наук исполненную». «Ныне у нас, — пишет Посошков, — за непорядочное гражданство гниет добра много. Русского человека ни во что не ставят»... Несмотря на то, что если «много немцы нас умнее науками, а наши остротой, по благодати Божией, не хуже их, а они ругают нас напрасно»; последнее замечание имеется не в книге «О скудости», а в одном из других писаний Посошкова.