По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

Есть полное основание полагать, что Батый, полонив Русь и направляясь на северо-запад к Новгороду, доходил только до здешних мест. Новгородская летопись сообщает, что, в 1238 году, Батый, «гонятися от Торжку оли до Игнача креста, за 100 верст от Новагорода», не пошел далее, а повернул вспять; Карамзин замечает, что тогдашние версты были вдвое длиннее теперешних, так что указанное летописью расстояние до Новгорода верно, а болота и леса представлялись, действительно, непроходимыми. В 1327 году Крестцы вспоминаются в числе местностей, опустошенных крымцами. Как поворотный пункт Батыева похода на Русь, скромные Крестцы но лишены, следовательно, самого выдающегося значения, и если бы ставить памятники не только людям, не только сражениям, но и другим фактам высокого значения, то сгинувший «Игнач крест», несомненно, подлежал бы восстановлению.

Другое историческое воспоминание несет на себе сходный с этим характер. Оно касается 1609 года и сохранено в Никоновской летописи. Когда, победив поляков под Калязином, Михаил Скопин-Шуйский сносился оттуда с городами севера, собирая великую защиту, он, желая действовать по-прежнему в союзе со шведами, послал Одадурова с дворянами вдогонку за де-ла-Гарди, уходившим к границе, вследствие недовольства своих войск; эти дворяне нагнали шведов в Крестцах и от имени Скопина обещали им 6,000 рублей деньгами, 5,000 рублей соболями и уступку города Кексгольма за помощь нашим войскам, долженствовавшим идти на выручку Сергиевской лавры. Шведы согласились и пошли назад к Калязину, чем и обусловились последующие, очень важные события.

Год спустя, двадцатитрехлетний Михаил Скопин-Шуйский, освободивший лавру, взявший Москву, «еще не спасший, но спасавший отечество», весь окруженный славой и поклонением народным, юный и скромный в своем величии, был отравлен на пиру женой Дмитрия Шуйского, дочерью Малюты Скуратова; де-ла-Гарди, бывший другом Скопина, предупреждал его об опасности. Насколько проклятое имя Малюты Скуратова являлось в то время воплощением духа злобы, крови и тьмы, настолько яркой утренней звездой светит нетленная память Михаила Скопина-Шуйского. Он, двадцати трех лет от роду, в дружбе с двадцатисемилетним де-ла-Гарди, на темном фоне лихолетья, с его пожарищами и изменами, являет такой световой блеск в нашей истории, который еще ожидает своего художника; едва ли подыщется нечто подобное Михаилу Скопину-Шуйскому в других историях; в нем вся прелесть и свежесть Иоанны д’Арк и величественное очертание мифологических героев, вдохновлявших Гомера.

Крестцы несут свое имя, вероятно, от того, что здесь скрещивались пути Новгород-Валдай и Боровичи-Демянск; жителей в городе немного менее 3,000 человек; следы пожара 1886 года исчезли еще не совсем. Центр гористого уезда — город расположен в местности довольно ровной, и в ясный солнечный день не лишен миловидности, в которой главную роль играют, конечно, церкви с их высокими маковками и сияниями православных крестов.

Местный собор екатерининского времени 1777 года; на восьми гранях купола, лежащего не на барабане, а на стенах, — изображения святителей; над люстрой — Саваоф; по стенам в рисованных рамах тоже изображения святых бытописаний; вся эта живопись не старее пятнадцати двадцати лет. В зимней церкви три престола, в летней два; выкрашен собор снаружи в голубую краску. Подле него расположены почти все учреждения, помещающиеся в зданиях того же екатерининского времени, что и собор: острог, больница, казарма, управление уездного воинского начальника. В тюрьме нельзя было не обратить внимания на хорошо устроенную церковь и не припомнить при этом деятельность бывшего новгородского губернатора Э. В. Лерхе. У нас вообще легко забывают видных административных деятелей, и это совершенно неправильно, потому что следы их честной, хорошей и долговременной заботливости, — в данном случае немного менее двадцати лет, — переживают не одно десятилетие. память названного губернатора, по всей Новгородской губернии, сохраняется повсюду, и множество благотворительных учреждений и прекрасно устроенный в Новгороде музей древностей, археологии и этнографии с богатой библиотекой, не говоря о многом другом, живо напоминают эту деятельность. Записывая впечатления пути, следовало вспомнить и о ней.