По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918

Между тем солдаты моей роты, встревоженные моим приказанием, стали по ходам сообщения прибегать на передовую линию. Но, видя, что австрийцы не наступают, успокоились и тихонько переговаривались между собой, что это такое все значит. Так в напряженном ожидании прошло около часа. Я уже начинал думать, что тревога была напрасна! Но вот правее нас прогремели раскаты орудий. Звучной волной прокатились они в знойном воздухе и замерли. Но вот опять: «Бррр-у-у-у-умм…» Раскаты были похожи на далекий гром. Можно было подумать, что приближается гроза. Но туч нигде не было видно. Орудийная канонада усиливалась. Я с трепетно бьющимся сердцем всматривался вправо, в ту сторону, откуда ожидал наступление сибиряков. К чести сибирских частей нужно сказать, что они по праву заслужили добрую боевую славу, и, где бы они ни появились, нередко они спасали положение, а иногда одерживали блестящие победы. Достаточно вспомнить первое наступление немцев на Варшаву осенью 1914 года, в котором принимали участие лучшие германские войска. Уже предместья Варшавы обстреливались неприятельской артиллерией. Участь ее, казалось, решена. Но стремительный натиск сибирских полков, брошенных в бой прямо из вагонов, спас положение. Немцы обратились в паническое бегство, бросая орудия и обозы. Всюду, где ни появлялись сибирские части, они приносили с собой дух бодрости и уверенности в победе. «Сибиряки пришли! Сибиряки пришли!» – так обыкновенно говорили о них у нас. Об австрийцах они выражались с презрением, разбить их, по выражению сибиряков, было все равно что раз плюнуть. Да и у нашего высшего командования сибирские войска были на особом счету, нечто вроде гвардии 2-го разряда, поэтому почти все сибирские корпуса были сосредоточены на германском фронте.

И нужно сознаться, что боевая подготовка сибирских частей стояла выше подготовки наших войск Центральной России по той простой причине, что офицерский и унтер-офицерский кадр сибирских полков почти сплошь состоял из лиц, прошедших суровую боевую школу Русско-японской войны. Да и само по себе население Сибири, влившееся в сибирские полки в силу каких-то там причин, климатических, что ли, или там экономических, известно своей выносливостью и крепким здоровым духом.

Итак, возвращаюсь к рассказу. Я не отрываясь смотрел в бинокль. Вдруг далеко правее нас из-за складки местности вынырнули какие-то колонны. Сразу нельзя было разобрать, чьи это – наши или австрийские. Но еще несколько минут, и все стало ясно: N-ская сибирская дивизия развернулась у нас на глазах, как на параде, и густыми цепями перешла в наступление. Орудийные залпы сменялись один за другим, но чувствовалось, что там у противника совсем мало артиллерии. Шрапнели рвались высоко, это указывало на то, что враг начинает нервничать. Ружейной стрельбы за дальностью расстояния не было слышно, но зато хорошо видно было, как австрийские пули поднимали пыль между цепями. Но цепи, казавшиеся издали игрушечными солдатиками, скользили все вперед, отблескивая штыками на ослепительно-ярком солнце. Наконец, складка местности снова скрыла от наших глаз цепи сибиряков, и мы окончательно потеряли их из виду. Австрийцы, занимавшие свои окопы в низине, не могли видеть наступление сибирской дивизии, и потому они не проявляли никаких признаков беспокойства, тем более что и артиллерийская канонада на нашем правом фланге, на их левом, вскоре затихла, и, как казалось, ничего подозрительного не было в окружающей обстановке. Кое-где разве раздавался только случайный ружейный выстрел. Странным могло лишь показаться то, что высоко в небе стал кружиться над районом Быхавы неприятельский аэроплан, точно что-то высматривая.

Было уже около пяти часов пополудни. Дневной зной стал спадать. На западе небо стало заволакиваться тучами. Приближалась гроза. Недаром весь день парило.

Где-то далеко-далеко слышались глухие удары не то грома, не то орудий. Мы все время оставались в неведении о том, что случилось с N-ской сибирской стрелковой дивизией и удачно ли было ее наступление. Мы даже склонны были думать, что наступление не увенчалось успехом, так как ниоткуда мы не получали никаких известий. Как вдруг впереди верстах в двух от нас показались какие-то цепи, которые быстро скользили чуть-чуть наискосок во фланг и тыл австрийцев, занимавших окопы вдоль нашего кряжа. Цепи точно из земли выросли.

– Ваше благородие! Австрийцы!!! – стали мне кричать солдаты.

– Да нет, врешь! Наши! Наши, братцы! – кричали другие.

Возбуждение всех росло с каждой минутой. Я сам был в полном недоумении, за кого принять эти цепи, за наших или за австрийцев. Если это австрийцы, то почему же они идут так наискосок и почему именно теперь? Что это, наступление? Резервы?.. Что-то не похоже… А если это наши, то почему же австрийцы сидят себе смирно в окопах? Или они еще не видят их? Все впились глазами в наступающие цепи и с напряженным вниманием ждали, что будет.