По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918

Снова закипел жестокий бой. Но это уже был последний, отчаянный натиск врага, озлобленного неудачей первых двух атак. Немцы применили свой излюбленный метод борьбы: сосредоточить по одной точке огонь всей имеющейся в наличности артиллерии, сравнять там все с землей и затем в эту брешь бросить пехоту. Но это было еще не все. Боевой навык подсказывал мне, что хитрый и настойчивый враг разработал более верный и тонкий план. Не задумал ли он одновременно с натиском вдоль шоссе обойти нас с какого-нибудь фланга? Эта мысль, засевшая гвоздем в моем мозгу, не давала мне покоя. Все чаще и чаще вглядывался я в ту сторону, где на пригорке скрывался высланный мною дозор. Я даже приказал одному смышленому солдату влезть на березу и наблюдать за всем происходящим вокруг. Вскоре оказалось, что опасения мои были не напрасны. Ураганный огонь против 2-го батальона был еще в полном разгаре, когда вдруг с березы раздался взволнованный возглас наблюдателя:

– Ваше благородие! Наш дозор бегить сюда!..

Всмотревшись пристальнее в сторону нашего обнаженного правого фланга, наблюдатель воскликнул уже не своим от волнения голосом, который едва мы расслышали за громом орудий:

– Должно евонная цепа! Аккурат сюды направление держит!..

Мысли роем закружились в моей голове. Знакомая мне уже нервная дрожь как внешнее проявление напряженной внутренней борьбы в минуту смертельной опасности, как легкая зыбь перед бурей, пробежала по моему телу «Обходят!» – только и смог я сообразить. Каждая минута была дорога. Промедление было чревато губительными последствиями, так как противник, обойдя наш правый фланг, выходил в тыл всего расположения нашего полка. Необходимо было тотчас же, не дожидаясь ничьих распоряжений, принять быстрое решение соответственно создавшейся боевой обстановке. В этот самый момент зашуршало в кустах, и нашим глазам предстал солдатик из дозора с мокрым от пота, красным взволнованным лицом. Не переводя дыхания, он с сознанием полной серьезности принесенного им известия быстро проговорил, забыв даже прибавить обычное «ваше благородие»…

– Цепа идет!.. Уже недалече…

Этого было достаточно, чтобы решение мое само собой созрело:

– Цепь, за мной бегом! – крикнул я как можно громче. Мелькая между кустами, согнувшись, цепь устремилась бегом, строго соблюдая интервалы. Ах, какие молодцы были тогда наши русские солдаты! Это были настоящие рыцари под серой помятой шапчонкой с большой кокардой и в этой грязной от походов защитной одежде. Да, это были настоящие рыцари, верные своему долгу и совести, с простыми сердцами, не искушенными еще никакими идеями, вызывающими брожение духа и раздражающими неизменные животные инстинкты, таящиеся, увы, в каждом человеке. Прости мне, дорогой читатель, что в самом интересном месте своего рассказа, когда твое внимание было, быть может всецело поглощено картиной разыгравшегося боя, я уклонился в сторону и приковал твое внимание к другому предмету.

Я хотел только лишний раз обвеять перед тобой фимиамом теплой любви образ дореволюционного русского солдата, безропотно отдававшего свою жизнь за непонятное ему дело… И вы, наши русские потомки, если дойдут до вас эти строчки скромного и неизвестного вам летописца мировой войны, оцените и полюбите этих простых людей, которые, не мудрствуя лукаво, шли на верную смерть по одному лишь слову приказания… Это была не только дисциплина внешняя, но дисциплина духа.

Вдумайся хорошенько, дорогой читатель, какая непонятная сила толкала людей моей роты не отставать от меня и бежать навстречу страшному врагу, не зная даже его числа?! Что препятствовало им, если и не всем, то хоть известной части, под влиянием ужасов боя или остаться на месте, или разбежаться в тыл? Об этом предоставляю судить другим. Но ничего этого не случилось в описываемый момент боя. Достаточно было мне крикнуть: «Цепь, за мной бегом!» – все мои молодцы как один человек вскочили и бросились вперед, готовые вместе со мной умереть… Пусть же ваши безвестные имена, мои дорогие боевые товарищи, сохранятся в памяти будущих поколений России, как и многие подобные вам сотни тысяч солдат и рядовых офицеров русской армии, честно исполнивших свой долг перед Родиной в беспримерную мировую войну!

Итак, если помнит читатель, я прервал свой рассказ на том месте, где я бросился вперед со своею цепью, чтобы, сколько возможно, задержать обходную колонну противника. Между тем бой уже кипел по всему фронту! Гром орудий мешался с ружейной и пулеметной трескотней и, казалось, сама природа, озаренная сиянием тихого летнего заката, как бы в испуге замерла перед этими мощными звуками, порожденными человеческим безумием. Боевой вихрь, бушевавший в стороне от моей роты, в своем бешеном порыве захватил, наконец, и нас и бросил, как щепки, в пучину боя… В эту минуту человек чувствует себя таким маленьким, ничтожным и беспомощным. Его воля и разум напряженно работают, стараясь постичь происходящее, его нервы натягиваются, как струны, готовые вот-вот лопнуть.