По скорбному пути. Воспоминания. 1914–1918

Прапорщик Муратов прилег в тень березки и закурил папиросу.

– А ведь, кажется, нам отсюда живьем не выйти, – задумчиво продолжал он. Я молча пожал плечами.

– Глубокая речка?

– Да, в середине будет с головой, но я нашел место, где вода не выше плеч.

– Ага, это нам на руку. Кто его знает, может, придется нам удирать отсюда прямо через речку вброд…

– Да уж положеньице, нечего сказать! – заметил прапорщик Муратов.

Мы оба замолчали и погрузились в свои размышления. А аэроплан все гудел и гудел над нами, описывая широкие круги. Наконец, он круто повернул на запад и быстро начал от нас удаляться. Вскоре он скрылся из вида, но шум мотора еще долго нам был слышен. С минуты на минуту мы ожидали начала рокового для нас боя. Ровно в два часа пополудни немцы открыли из всех своих батарей ураганный огонь. Земля задрожала и застонала от оглушительного рева орудий. Над нашей передовой линией взвились облака пыли и дыма от разрывов. Тяжелые бризантные снаряды разбивали деревушку N со страшным все покрывающим треском, в котором чувствовалось, как рвется на куски твердая сталь. Вскоре деревушка загорелась. Густой черный дым столбом поднялся кверху. В разных местах расположения нашего полка, как белые голуби, стайками вспыхивали шрапнельные облачка и медленно таяли. Но на смену им являлись новые. Несколько шрапнелей залетело и в нашу сторону и разорвалось над речкой. Шрапнельные пули вспенили доселе мирные воды речки. Следующие шрапнели разорвались правее моей роты. Очевидно, противник нащупывал наши резервы.

Ураганный огонь германской артиллерии, то ослабевая, то разражаясь с новой силой, продолжался целый час. Я все время находился у телефона, соединявшего меня с командиром батальона, в ожидании каких-либо распоряжений. Люди моей роты лежали редкой цепью между кустами, присмирев и покорно ожидая своей участи. Да, скверно было на душе… Ведь мы были обречены на верную гибель, и ни от кого никакой помощи мы не могли ожидать. И вот казнь уже началась… В волнении я прислушивался к грому канонады, стараясь понять замыслы врага.

В ушах звенело и шумело. В раскаленном воздухе пахло гарью и пороховыми газами. Теперь уже вся деревушка N была охвачена огнем. Дым пожара высоко стлался по небу и на время заслонил собою солнце. Стало сумрачнее, как перед грозой, и общая картина боя оттого сделалась еще более жуткой. Но вот канонада стала затихать. Задудел телефон. Я вздрогнул. Телефонист торопливо с сосредоточенным лицом схватил трубку и приложил к уху.

– Я передаю трубку!

– Вы слушаете? Поручик Никитин? – взволнованно говорил мне капитан Шаверов.

– Да, слушаю…

– Противник перешел в наступление… Будьте готовы!..

Новый сплошной гул канонады заглушил наш разговор. Немцы развили необычайный силы ураганный огонь, который длился несколько минут. Под прикрытием этого бешеного огня, немцы бросились в атаку. Но едва утих гром орудийной канонады, как по всей передовой линии нашего полка жарко затрещали ружья и пулеметы. Судя по силе артиллерийского огня, главный удар противник намеревался нанести в центре нашего расположения, то есть по второму батальону Казалось, что после такого ураганного обстрела в наших наспех вырытых окопах не останется ни одной живой души, но вышло иначе, чем думали немцы. Наши встретили наступавшего врага дружным безостановочным огнем. Минут 15 кипела ружейная трескотня. Я с напряженным вниманием вслушивался в этот клокочущий котел глухих звуков, и только пулеметы отчетливо выговаривали свое равномерное, настойчивое «та-та-та-та»…

Сгорая от желания узнать поскорее, что делается на передовой линии, я схватил телефонную трубку и вызвал капитана Шаверова. На мой взволнованный вопрос, не будет ли каких приказаний, капитан Шаверов ответил, что, слава богу, атака отбита… Новая вспышка ураганного огня прервала наш разговор. Немцы, обозленные неудачей, снова открыли убийственный артиллерийский огонь. Через несколько минут огонь прекратился, и наступила тишина. Изредка только щелкали отдельные ружейные выстрелы. Очевидно, противник сделал передышку для того, чтобы приготовиться к новой атаке.

Прошел час-другой в неопределенном ожидании. Деревушка N все еще горела, и черный дым клубами вился кверху. Вокруг нас были зеленый низкорослый кустарник и высокая трава с пестрыми цветами. Ах, как хорошо было бы теперь отдохнуть в этой густой и зеленой травке под тенью какого-нибудь кустика, если бы не эта страшная смертоносная война! Весело и ярко сверкал на солнце изгиб речки. Все здесь было мирно и по-летнему красиво. Ничто не указывало на близость жаркого боя. Наш полк, зарывшись в землю, принимал на себя удары вдесятеро сильнейшего врага. И было что-то величественное и вместе трогательное в этой картине неравного боя. Да, это было то время, когда русская армия была слаба технически, но сильна духом. Подтянув свежие подкрепления, противник снова открыл ожесточенный ураганный огонь по нашему тылу и по окопам. В этом обстреле приняли участие новые батареи. Столбы пыли и дыма разрывов обозначали линию расположения нашего полка.