По следам басмачей

Митраков взял гармонь, слегка склонив на бок рыжую голову, тронул загрубелыми пальцами клавиши, как бы проверяя все ли в порядке. Потом заиграл плясовую. Ноги бойцов, давно не касавшиеся деревянного пола, заходили ходуном.

Даже повар не выдержал и вышел на палубу с поварешкой. Долго он крепился, но не вытерпел и пустился в пляс.

Матросы парохода, заразившись общим весельем, попросили Митракова сыграть "Яблочко". Все смешались в азартной пляске.

Командир дивизиона вначале сидел спокойно, похлопывая в такт ладонью по колену. Но потом тоже пошел по кругу. Красноармейцы расступились. И он удивил всех своим мастерством.

Шофер Чистяков сидел сначала в своей машине АМО, с разбитыми окнами и простреленной десятками басмаческих пуль. Вдруг выпрыгнул прямо на середину круга, и сильные ноги легко понесли его по палубе.

Первый плясун дивизиона Киров сидел в стороне, не принимая участия в общем веселье из-за раненой ноги, но здоровой ногой в такт музыке выбивал дробь. Озорные юношеские глаза его блестели задором.

Плясали до тех пор, пока у гармониста не онемели руки и не позвали обедать. Вытирая пот с лица, одергивая гимнастерки, бойцы направились в столовую.

Все трудности, перенесенные за эти семь месяцев, остались позади.

Едва показался вдалеке Гурьев, все заволновались. Казалось, пароход идет слишком медленно. У каждого на душе были свои думы. Бойцов ожидали письма от отцов, матерей, друзей, любимых и нареченных невест. Многие городские девушки, успевшие познакомиться с бойцами и полюбившие их. тоже ждали прибытия парохода.

Митраков перебегал с одного места на другое и все наблюдал в бинокль. Политрук Клигман смеялся над ним:

— Чего ты бегаешь с биноклем, скоро и без него все увидишь.

— Никак сына своего не найду среди встречающих! Как же не бегать!

На берегу у пристани собрались все трудящиеся города. От мала до велика пришли встречать нас горожане. Минуты тянулись очень медленно. Все с нетерпением ждали, когда пароход "Красноармеец" войдет в устье Урала и бросит якорь.

Среди встречающих я заметил стройную смуглую девушку лет девятнадцати, отчаянно пробиравшуюся вперед. Но ее все оттесняли назад. Как знакомо было ее лицо, особенно глаза!

И вдруг я вспомнил: я же видел ее на фотокарточке, которую носил разведчик Захаров у самого сердца. У меня перехватило дыхание, горький комок подкатил к самому горлу…

В этот момент встречающие образовали широкий проход для бойцов, и Галя очутилась в первом ряду. Жадно, с глубокой надеждой смотрела она на сходивших по трапу бойцов, ведущих под уздцы коней.

Нельзя было понять, что шептали эти бледневшие с каждой минутой губы, но я никогда не забуду померкших девичьих глаз, когда они не увидели любимого…

А вокруг царило оживление: поцелуи, объятия, слезы радости…

Среди встречающих находилась и жена Фетисова, с волнением искавшая глазами своего мужа. Она с тревогой заглядывала в загорелые лица приехавших бойцов и командиров.

Сообщить печальную весть о гибели ее мужа сразу было нелегко; командир дивизиона и другие командиры взяли на себя это печальное поручение… В этот день, видя радость и счастье одних и безутешное горе других, я с новой силой возненавидел войну. А кто может ненавидеть ее так, как военные!..

Седьмого ноября на площади собрались на митинг трудящиеся города. Погода, как на заказ, стояла солнечная и теплая.

Митинг открыл председатель горисполкома и предоставил слово члену правительства Союза ССР. Речь его была яркой и краткой, затем он прочел постановление ЦИК СССР о вручении нашему отдельному оперативному дивизиону ОГПУ боевого знамени — символа воинской чести. Держа алое знамя в правой руке, он сказал:

От имени ЦИК СССР вручаю вам боевое знамя! Личный состав дивизиона проявил мужество и отвагу в борьбе с классовым врагом, беззаветную преданность большевистской партии и советскому народу!

Вечная память и слава героям, отдавшим свою жизнь за дело трудового народа Советского Союза!