По следам дзёро-гумо (СИ)

– Охотно верю, но паучья сущность коварна, вдруг она возобладает в тебе против твоей воли? А так я буду знать, что ты не воздействуешь на меня колдовскими чарами. Просто… мне кажется, что ты уже меня околдовала. – Он осторожно коснулся пальцами ее век, заставляя их сомкнуться. – Вот так. Я лишь хочу проверить, понимаешь?

Глава 18. Комната страха

– Моя мама умерла, когда мне только-только исполнилось одиннадцать. Она была лучшей мамой на свете. А еще, если верить бабушке, она была пауком-оборотнем.

Амина сидела на диване, подобрав под себя ноги. С завязанными глазами она чувствовала себя не в своей тарелке. Когда не видишь собеседника, кажется, будто говоришь сам с собой. Хотя Амина знала, что Вэй находится рядом, совсем близко, гораздо ближе, чем позволяют рамки приличия (ведь она все-таки замужем, и вовсе не за ним). Но ей и в голову не пришло отодвинуться от него подальше. Когда Вэй завязывал на ее затылке края махрового полотенца, принесенного из ванной, она услышала, как часто стучит его сердце, и ее собственное тоже забилось быстрее. Его пальцы едва ощутимо касались ее волос, но каждое прикосновение ощущалось, как крошечный электрический разряд. Может быть, это происходило из-за того, что ее нервная система находилась на грани истощения из-за постоянного чувства опасности, которое все время только нарастало? А может, оттого, что им с Вэем предстояла скорая разлука и он шел на большой риск? Ведь не зря говорят, что начинаешь сильнее ценить человека, когда теряешь его или знаешь, что можешь потерять навсегда.

– Я никогда не замечала, что с мамой что-то не в порядке, – продолжала Амина после недолгой паузы. – Единственное, что отличало ее от нормальных людей, это немота. Она не могла говорить вслух, но мы прекрасно общались с ней мысленно. Так было даже лучше, чем словами. Я слышала ее чувства, они звучали, как приятная музыка, она говорила со мной на языке любви и нежности и ни разу не рассердилась на меня. Представь, какой шок я испытала, когда бабушка рассказала мне о том, что моя мама перевоплотилась в человека из паука, сбежавшего из зоомагазина! Якобы это был очень редкий паук-оборотень, и его тайно привезли из Китая в Москву. Я, само собой, ни одному бабушкиному слову не поверила, но когда бабушка заявила, что убила маму, потому что та превратилась в паука и хотела съесть папу, со мной произошло что-то страшное. Я ощутила небывалую злость, и… не знаю, что было бы, если бы мне удалось добраться до бабушки. Ей повезло, что она тогда сбежала. Отец считает, что бабушка сошла с ума. Он поместил ее в психбольницу, и я до сегодняшнего дня не верила, что в рассказе бабушки была хоть крупица правды. Но сегодня… Все оборотни, которых мы встретили, говорили со мной мысленно, как и мама, и признали меня своей. Это судьбоносный день для меня. Я узнала, кто я есть. Только вот не знаю, как с этим жить дальше. Хотя как-то прожила уже двадцать лет с хвостиком, и ничего. Ни в какого паука не превращалась! – Тут Амина запнулась, вспомнив свое отражение в окнах кафе. Нет, этого, пожалуй, Вэю говорить не стоит. Перевоплощение случилось всего один раз, и то, если это ей не показалось. Может быть, это больше никогда не повторится. Она – человек, а то, что пауки-оборотни признали в ней родню, еще не делает ее такой же кровожадной хищницей, как они. Она никогда такой не станет!

Скрипнула балконная дверь, зашуршали занавески, и на Амину хлынул поток прохладного сырого воздуха. Все ее тело обсыпало мурашками, стало неуютно.

– Вэй, прикрой балкон, пожалуйста.

Ответом была тишина, нарушаемая поскрипыванием балконной дверцы.

– Вэй! – обеспокоенно вскрикнула Амина, все еще надеясь, что он вот-вот ответит ей. Она не спешила снимать повязку с глаз, потому что обещала Вэю не делать этого до тех пор, пока он ей не позволит. Но прошла минута, а Вэй не отвечал.

Амина вытянула руки перед собой. Пальцы пронзили воздух в том месте, где совсем недавно сидел Вэй, и ее сердце оборвалось. Он ушел! Дурацкая повязка, сорванная с головы одним движением, полетела в дальний угол гостиной. Амина вскочила и выбежала на балкон. С перил свешивался жгут, подозрительно напоминавший скрученную занавеску. Обернувшись, Амина удостоверилась, что это была занавеска из ее номера, потому что рядом с балконной дверью занавески не оказалось. Выходило, что за то время, пока Амина изливала Вэю душу, он успел соорудить жгут из занавесок и спуститься вниз. Каков хитрец! Слышал ли он хоть слово из ее рассказа? И, что самое обидное, он, скорее всего, счел ее опасной, раз решил уйти таким образом!

Амина перегнулась через перила и, свесив голову вниз, всмотрелась во мрак в надежде увидеть Вэя, но ничего не смогла разглядеть. Похоже, фонари на лужайке и рукотворную луну уже погасили, потому что ни пруда, ни «храма» напротив нельзя было различить в этой сплошной черноте.