По следам фальшивых денег

– Похожа очень, я думаю, что у злодеев проблем с их разменом в магазинах и лавках не будет. А вот – настоящая. – Делопроизводитель, крайне редко видевший сторублевые купюры, достал из своего бумажника радужную. – Давайте положим их рядом. Видны различия?

– Признаться, никаких различий я не вижу.

– А вы повнимательней, повнимательней.

Надворный советник взял в руки оба кредитных билета. На первый взгляд они показались ему абсолютно одинаковыми. Но присмотревшись, разницу он увидел. Текст на подделке был не так отчетлив, как на оригинале. А на обороте тона краски были гораздо бледнее, да и переход от одной краски к другой был намного заметнее.

– Видите, как плавно переходят цвета один в другой на настоящей купюре? Это и есть орловская сетка, кстати, отечественное изобретение, которое в настоящее время используется при выпуске кредитных билетов во всех культурных государствах. Наши неизвестные друзья такой сетки сделать не смогли. Или не знали секрета, или не имели соответствующего оборудования.

– Понятно-с. Полагаю, что теперь и я смогу отличить поддельную «катю» от настоящей, даже не имея перед собой образца для сравнения.

– Замечательно! В рапорте на имя директора я укажу, что вы прошли соответствующий курс обучения.

В дверь кабинета постучали.

– Входите, – пригласил Лебедев.

В комнату заглянул секретарь:

– Вам телеграмма, ваше высокородие! Срочная, из Царства Польского.

– Давайте сюда!

Распечатав конверт с телеграммой, Лебедев внимательно ее прочел, а потом обратился к Кунцевичу:

– В Александрове обнаружили еще одну партию фальшивок. Я думаю, что теперь вам точно стоит готовиться к командировке.

Ехать в мягком вагоне международного общества было очень комфортно. Кунцевич, переодевшись в специальный «дорожный» халат, удобно устроился на своей полке и заложил руки за голову. Соседи по купе уже находились во власти Морфея, поэтому думать ему никто не мешал.

«Дунаевский, Николай Данилович, 38 лет, мещанин города Верхне-Днепровска Екатеринославской губернии, вероисповедание – иудейское, последнее место прописки на родине – город Благовещенск, Амурской области, ул. Корсаковская, 30. Из ответа канцелярии амурского военного губернатора следует, что заграничный паспорт господин Дунаевский в этом году получал дважды: первый раз 23 марта, второй – 25 сентября. Выехал в Европу 1 мая, вернулся 20 августа и вскоре опять покинул родину – 22 октября пересек границу в Вержболове. Эх, плохо, что во Франции в паспортах не ставят отметки о прописке! Идем далее. Следовал на родину из Ниццы, имел билет первого класса до Петербурга. Ранее к ответственности не привлекался. Ответы на запросы с места рождения и с места прописки пока не получены».

После того как в Петербург поступило сообщение о находке еще трехсот фальшивых тысяч, государственная машина наконец-то начала набирать ход. Доложили министру, тот – государю. Последовало высочайшее повеление сыскать и строго наказать. И неудивительно – если за несколько дней в одном городе изъято четыреста пятьдесят тысяч поддельных рублей, то сколько же их успело проникнуть в государство? Предполагаемое количество подделок угрожало всей финансовой системе империи. Тотчас нашлись деньги и на Герлицкого, и на командировку. Из столицы в Нишаву вы-ехал следователь по особо важным делам Московского окружного суда коллежский советник Шабельский, который сразу же по прибытии принял к своему производству оба дела о фальшивках. Через день в Александрове появился Кунцевич. Он навестил Герлицкого, торжественно вручил ему сто радужных купюр (трактирщик долго проверял их на подлинность) и узнал от него адрес получателя корреспонденции из Ниццы. Главой сети распространителей поддельных сторублевых купюр оказался Нахман Вейнштейн – александровский лавочник. Он был немедленно арестован, но колоться и не думал.

– Мне же надо чем-то кормить детей, – причитал Нахман на такой гремучей смеси польского и идиша, что Шабельский был вынужден пригласить переводчика. – У меня семеро дочек! Семеро, а это я вам скажу ой-ей-ей! Семеро девочек, больная жена и ни одного сына. Я имею свой маленький гешефт, ношу кое-что из-за границы, хожу туда-сюда, здесь куплю подешевле, в Пруссии продам подороже, там куплю – здесь продам. Я честно плачу пошлины, честно! Меня вся таможня знает, спросите у любого, каждый контролер ответит, что пан Вейнштейн всегда платит все до копейки.

– И пан Гладыка подтвердит? – спросил присутствовавший при допросе Кунцевич.

– Вацлав Марианович? Ну разумеется, подтвердит. Это честнейший таможенник. Строгий, но честный! Всяким жуликам к нему даже подходить не стоит!

Не дослушав до конца показаний Нахмана, Мечислав Николаевич вышел из кабинета. Он понял, что казенные десять тысяч пропали зря.