По следам Гиены

Больше говорить он ничего не стал, решительно отправляясь на мостик, предпочитая наблюдать за бойней, но не участвовать в ней. Обескураженный боцман на палубе принялся, косясь на капитана, отдавать команды.

Рик дрожащими руками стиснул поручень. Ему было плохо, его душу лихорадило, выворачивало наизнанку и он никак не мог понять, чем прогневил небеса. Ведь все было так чудесно, ему всегда улыбалась удача, сколько морских миль он оставил за кормой, сколько суденышек пустил ко дну прежде, чем…

— Зачем ты мучаешь меня… — едва слышно прошептал он, закрывая глаза. Он знал, что дьявол услышит.

«Муччаю?» — шипящий голос вспыхнул в сознании, заставляя голову едва ли не взорваться от боли, — «Ты удаччлив… и сслаб… Такой ссслабый чччеловек… Ссмешшшно…»

— Отпусти меня! — Барракуда на миг закрыл лицо рукой, — Я даю тебе все, что ты просишь, я даю тебе столько крови, сколько ты пожелаешь, я сотру с лица земли это поселение! Ты будешь доволен, отпусти…

«Отпусстить?» — дьявол в его душе рассмеялся, — «Никогда! Жжалкий ччеловечишшка, вторгсся в мои владения… в мою ссиневу, разрушшил покой… Ты будешшь платить мне вссю жжиззнь!»

— Я не могу так! — эти слова Рик выкрикнул излишне громко и, заметив взгляды матросов, поспешно отвернулся, закусывая губу. Дальнейший диалог он продолжил уже мысленно.

«Я жесток, но не безжалостен, я не могу убивать людей по твоему приказу и дальше! Зачем, зачем ты пришел ко мне, чего ты хочешь?!»

«Только плату…» — дьявол продолжал смеяться, — «Твою дань зза удаччу, ччто я поссылаю тебе… Ты не ссправишшься ссо мной… Барракуда… жжалкий ччервь, не ссумеешшь найти ее…» — голос в сознании зазвучал как будто ниже, в нем появилась издевка, — «Наззвал „Гиеной“… но не найдешшь насстоящщую гиену! Мое кольцо… ты не найдешшь, не справишшьсся!»

Пушечный залп на несколько секунд оглушил его, перекрывая даже внутреннее шипение. Капитан зажмурился, стискивая поручень сильнее.

Никогда в жизни он не чувствовал себя беспомощным, никогда не был так слаб, как в эти мгновения… Он был в плену у страшной тени, вползшей к нему в душу, у дьявола, у морского черта, подселившегося в его голову, был в плену сам у себя и не мог, не был в силах сопротивляться внутреннему голосу, оспаривать его приказы! Он не хотел убивать столько людей, он не собирался быть кровавым пиратом, не желал, чтобы его полагали безжалостным капитаном Барракудой. Он хотел устрашать, хотел грабить, но не хотел проливать столько крови! Он не был безумен.