По следам Грааля (СИ)

Рука Стэнли опустилась на моё оголённое запястье. Затаив дыхание, я следила за необычайно вальяжными движениями ведьмака напротив: склонившись, так что его бёдра врезались в край столика, он мягко дёрнул меня на себя.

— Как менее консервативный и опытный ведьмак… — Стэнли вдруг бросил взгляд мне за плечо и сверкнул зубами, — всё же советую попробовать и с двумя.

Звон посуды отрезвил и заставил нас чуть ли не отскочить друг от друга. Бросив кейс на стол, Фабьен лениво разминал шею. Я невольно сжалась, он ничем этого не выражал, но агрессия Фабьена ощущалась на интуитивном уровне. Она напоминала запертого в клетке питбуля, рвущегося на волю.

— Мой уютный Прованс, ты кажешься напряжённым.

Фабьен потирает лоб, словно в попытке успокоиться. И, похоже, у него получается. С прохладой в голосе он сообщает, что нам пора уходить. Удивительно, но мисс Жюли и впрямь смогла помочь: только благодаря ей удалось избежать незапланированного столкновения с инквизиторами.

ℒℒℒ

Со времён инквизиции у ведунов появилась ироничная пословица: «Только Глупые и Прекрасные оказываются сожжены. Умные и Ведьмы живут долго». Но вот что делать прекрасным ведьмам, вроде меня, увы так и не придумали.

Добровольно вступив в огненную ловушку, главное — не терять драгоценные минуты. Ядовитый дым, не давая возможности перевести дух, проникал в лёгкие. Прикрывая нос рукавом, я ориентировалась исключительно за счёт магии. Карты звали меня. Их голос напоминал звон в ухе. И он становился всё сильнее и сильнее.

Кашляя и вытирая проклятые слёзы, я наконец добралась до сумки. Таро и лекарство для Фридриха лежали в шаге, когда жуткий треск пригвоздил меня к месту. Потолок рушился, пламя так и норовило отщипнуть от меня куски кожи. От отчаяния пространство вокруг плыло белыми пятнами. Трусливые мысли набросились, как пираньи, почувствовавшие запах крови. Должно быть, именно такой конец я и заслужила. Поиграв со смертью однажды, разве неочевидно, что обязательно встретишь её вновь?

Короткий вдох. Шум и…

Я резко распахиваю глаза, дёргаюсь всем телом и расслабляюсь. Паника, накатившая в кошмаре, понемногу отступала.

— Плохой сон?

Макушку обдало тёплым дыханием. Оторвав голову от чужого плеча, сконфуженно бормочу что-то вроде «плохие воспоминания». Сознание прояснилось, и я поспешила убрать руку с твёрдого бедра. Почему вообще она оказалась там? Фабьен не даёт сделать задуманное. Переплетая наши пальцы в знакомом жесте, он вынудил меня оставить всё как есть. Выматывающий сон отбил всякое желание вредничать или спорить.

— Мы почти на месте.

— И что это за место? — сквозь зевок, наконец складываю слова в предложения.

— Безопасное.

Уж не в дом ли к Жюли мы едем? Услышав смешок, с опаской поднимаю взгляд. Да, никаких сомнений, что я произнесла это вслух. Такой довольной гримасы на его лице не было давно.

В темноте трудно разобрать что-то конкретное, но я могла поспорить, что мы проезжали довольно холмистую местность. Вероятно, глушь?

— Мы недалеко от деревни Овиллар, — унял моё любопытство ведьмак.

—Погоди-погоди, — не сдержавшись, выдёргиваю ладонь из захвата и скрещиваю руки на груди. — Та самая, что стоит на паломническом тракте?

Фабьен безразлично пожимает плечами. По спине пробежал холодок. Отлично. Просто великолепно. Мы едем туда, где когда-то лежал путь к гробу святого Иакова.

— Одна из главных христианских святынь, наверняка, самое безопасное пристанище на свете.

Замечание не произвело на него должного впечатления. Ведьмак пригладил несуществующую складку на брюках, а затем похлопал себя по плечу, предлагая мне подремать ещё немного.

— Не волнуйся. Я знаю, что делаю.

Даже не нужно было прислушиваться к себе, чтобы понять — я ему верила. Самое отвратительное во всём этом

ℒℒℒ

С первого взгляда могло показаться, что мы на пустыре, поросшем бурьяном и остатками некогда, вероятно, жилого домика. Но чем ближе мы подбирались к голому фундаменту, тем яснее становилось, что мы попали в обитель ведуна. Родовая защита таяла на глазах, место обрастало реальными чертами. Защиту такого масштаба могли сотворить лишь несколько артефакторов, принадлежащих к одной семье. А это значит что, — я взволнованно вытираю ладони о ткань, — он привёл нас к себе.

Каменное двухэтажное здание светлого, чуть выгоревшего оттенка, с черепичной многоскатной крышей утопало в зелени и сияло в отблесках множества фонарей. Входная дверь, как и деревянные окна с милыми ставнями могли похвастаться богатым изобилием цветов. Тот, кто здесь жил, постарался на славу, во всех традициях французской романтики.

Когда Фабьен постучал, я не могла отделаться от чувства, что не должна быть здесь. Дом, то место, которое оберегаешь, куда не приводишь вот так запросто и не подвергаешь опасности. Это — что-то личное, даже для Фабьена. Вот только источаемое им равнодушие, словно пыталось убедить в обратном.