По следам карабаира

- Паша-Гирей сказал увести коня из Абухабля.

- Куда вы его дели?

- В Баксан. Мухтару Бацеву променяли за одиннадцать лошадей.

- Тоже краденых?

- Не знаю, начальник. Спроси Мухтара, - глазки Кабалова воровато забегали.

- Не увиливайте! Чьи лошади?

- Кенже. С рудника.

- Те, о которых я говорил, когда приехал из Нальчика! Помнишь? - воскликнул Дараев.

- Видимо, это они. Кому же вы их перепродали, Кабалов?

- Цыганам. Колхоз «Труд ромен». Где Минводы - там колхоз.

- Опишите приметы карабаира.

Скупщик снова оживился:

- Царский конь. Ноги тонкие, длинные… шерсть, как бархат. Звезда на лоб… белый звезда. Грудь могучий…

- С этим жеребцом были еще лошади. Где они?

- Семь кобыл и три… жеребка. Тоже Баксан пошли.

- Из Чохрака угнали восемь, Зухра разбилась, - значит, они, - шепнул Вадим.

- Они, они, черт побери! Не зря мы с тобой хлеб едим!

- А откуда лошади и бычок, которых вы уродовали в подвале? - спросил Бекана Дараев.

- Казачий колхоз… отсюда сорок верст будет, - неохотно ответил Кабалов и подался к столу. - Только не знаю, кто угнал, начальник. Никогда не знаю. Мое дело купи, деньги дай… а откуда конь - спрашивать нету, не надо..

- Ладно. Хватит. Дай ему подписать протокол, Вадим.

Но толстяк не умел расписываться. Пришлось читать протокол вслух, потом он припечатал бумагу собственным пальцем, деловито помазав его чернилами. Его увели.

…Акбашев держался надменно. На вид ему можно было дать лет сорок восемь, но, как выяснилось, ему недавно исполнилось сорок. Полукочевая, полная опасностей жизнь, частые кутежи, беспорядочные знакомства с женщинами рано состарили его крупное лицо с орлиным носом и наглыми красивыми глазами. Черные волосы серебрились на висках, резкие глубокие морщины перечертили лоб. Он носил усы, слегка обвисшие книзу, и остроконечную бородку. На щеке темнел шрам, напоминавший по форме клинописный значок с древней ассирийской таблички.

Зная, что Акбашева разыскивает Ляпунов, но не имея понятия, по какому делу, Жунид ограничился тем, что дал Паше-Гирею прочитать показания Кабалова. Паша-Гирей небрежно просмотрел их и махнул рукой:

- Трусливая свинья. Раскололся в два счета…

- Вы подтверждаете его показания?

- Да. Какое это имеет значение.

- Бравируете, Акбашев?

- Нет. Трезво смотрю на вещи. Отрицать очевидное - грубо. Юлить и дрожать - тоже ни к чему. Есть более разумный стиль поведения…

- А именно?

Акбашев ухмыльнулся прямо в лицо Жуниду.

- Бежать, начальник, бежать…

- Не выйдет…

- Увидим.

…На другой день утром обоих арестованных, изъятые из подвала Акбашева вещественные доказательства и лошадей в сопровождении присланных Дышековым людей полуторка увезла в Баталпашинск. Жунид отправил Дыбагову телеграмму: «Арестованы известный контрабандист Паша-Гирей Акбашев и оптовый скупщик краденых лошадей Бекан Кабалов тчк Поставьте известность Ляпунова тчк Следы карабаира ведут Баксан тчк Завтра выезжаем Нальчик тчк Подробности почтой тчк Шукаев».

18. В ТУПИКЕ

Почти два года не был Шукаев на своей родине. С тех самых пор, как ездил туда за женой, чтобы перевезти ее в Краснодар.

Нетрудно представить себе, с каким чувством он подъезжал к Нальчику. Все треволнения последних месяцев, горькие мысли о Зулете, которые по-прежнему не оставляли его, - все отошло на второй план, сгладилось, уступив место удивленно-радостному ощущению молодости и свежести. Так, наверное, бывает всегда, когда человек после долгой разлуки с родным домом вновь попадает туда, где прошло его босоногое детство, где он стал юношей, где встретил первую любовь.

Маленький пузатенький автобус с брезентовым откидным верхом, напоминавший более поздних своих собратьев, получивших меткое название «трясогузок», заносчиво катил по дороге, громыхая плохо закрепленным на моторе капотом.

Жунид и Вадим болтались на заднем сиденье, где неимоверно трясло, но оба этого не замечали: один - захваченный воспоминаниями, другой - новыми впечатлениями.

Стояло ясное ноябрьское утро, довольно теплое и голубое. Справа, вдали от дороги, над темными, покрытыми лесом спинами гор возвышался своими двумя сахарными голое вами ослепительный Эльбрус. Возле его вершин, как всегда, курились легкие ватные облачка. А впереди, за двумя некрутыми подъемами, которые им предстояло преодолеть, лежало возле небольшой горной речушки родное село Шукаева. От него до Нальчика - рукой подать.

…Нальчик накануне семнадцатой годовщины Октября не был похож на сегодняшний. Не было тут ни новых зданий всем известной теперь «Стрелки», ни заводов и фабрик, разбросанных по его окраинам, ни проспекта, обсаженного деревьями, ни асфальтированных улиц и площадей.

Но и тогда народ совсем юной республики готовился встретить праздник Великой революции во всеоружии трудовых успехов. На улицах люди вывешивали транспаранты и лозунги, маляры поспешно добеливали здания, пионеры убирали школьные дворы и под барабанный бой и пронзительные звуки горна учились маршировать, чтобы красиво и стройно пройти перед трибуной на праздничной демонстрации.