По следам карабаира

Жунид записал и эти показания, снова предложив старику расписаться. Для этой несложной процедуры пришлось опять возвратиться в домик. Талиб торжественно уселся за стол и долго священнодействовал, выводя свою фамилию.

Когда, наконец, с формальностями было покончено, Жунид предложил всем выйти на выгон.

Панорамную съемку он решил сделать с высокого дерева, росшего отдельно от остальных. Взобрался на него довольно легко и быстро, вызвав немалое удивление табунщиков и старика. Засняв несколько кадров, спустился и сфотографировал отдельно конеферму, бригадный домик и пенек, на котором сидел в ночь ограбления Трам Лоов.

- Покажите стойла карабаира и Зухры…

- Денник для жеребят пока пустует, - сказал Аюб. - Стойло племенной кобылы отведено другой, жеребой. А для чего вам это?

- Может, сохранились следы, - ответил Жунид.

С полчаса он и Дараев елозили на коленках, рассматривая следы копыт в конюшне. Однако среди множества отпечатков копыт не оказалось ни одного, хотя бы отдаленно напоминающего по форме башмак.

- Растоптано все, - с досадой сказал Шукаев. - Вернемся в домик.

По дороге он постоял возле рокового пенька, обошел его кругом, измерил расстояние от него до конюшни и домика.

- Следы Зухры я среди любых узнал бы, - сказал, ни к кому не обращаясь, Якуб Сиюхов, наблюдая за манипуляциями Жунида. - Я ведь здесь работал раньше.

- Вот и хорошо, - таким тоном, будто он в этом и не сомневался, бросил Жунид на ходу. - Поэтому вы и поедете с нами, покажете, где овраг, где следы…

- Нет, начальник, - раздраженно возразил Сиюхов. - Не могу бросить работу без разрешения председателя. Сейчас картофель убираем, кукурузу убираем, свеклу убираем. Я охраняю, я - объездчик. Кто за меня будет?

- Я беру ответственность на себя, - будто не замечая досады бывшего табунщика, сказал Шукаев. - Аюб, сообщите в правление колхоза, что товарищ Сиюхов задержится. А вам, Талиб, хорошо бы поехать с нами… Если вы не устали…

- Устал - не устал, помочь надо, - с достоинством отвечал старик, поглаживая бороду. - И пусть удача скачет за тобой, как быстрый конь!

- Спасибо, отец!

- Слушай, - тихо сказал Дараев Жуниду, - для меня - открытие, что здесь почти все говорят по-русски. Даже этот старик пытается…

- Адыгейская деревня - уже не та, что прежде, - сказал Жунид. - Ну что ж, седлайте коня, Сиюхов.

- Оседлан, - недовольно ответил тот и пошел к коновязи.

- До свиданья, товарищи, - занося ногу в стремя, обернулся Шукаев к табунщикам.

- Да будет тебе удача в пути! - ответил за всех Аюб, кланяясь отъезжавшим.

9. СЛЕДЫ В ЧЕРНОМ ЛЕСУ

Черный лес встретил их сырой застоявшейся прохладой. Огромные замшелые чинары, сплетаясь наверху ветвями, закрывали небо, и рассеянный дневной свет, пробиваясь сквозь густую листву, наполнял все вокруг сероватыми сумерками.

Лес был старый, заваленный сучьями, отгнившей корой деревьев и буреломом. Черным его назвали давно. И не потому, что под его сенью всегда стоит хмурая тьма, - просто с незапамятных времен лес пользовался дурной славой. Когда-то здесь находили приют абреки, скрываясь от царских стражников. Позже сюда стали угонять чужие табуны конокрады. На опушках Черного леса разбивали шатры цыгане.

Да и теперь еще жители аула Чохрак, раскинувшегося за ближним холмом, слышали иногда в старом лесу конское ржание, треск валежника под копытами лошадей и… стрельбу. Черный лес не хотел расставаться со своим темным прошлым.

Ехали молча. Жунид отпустил поводья, предоставив своему каурому самому выбирать дорогу среди поваленных стволов, кочек и пней.

«Мрачное место», - подумал он и усмехнулся. Человеку свойственно наделять ни в чем не повинную природу своими собственными настроениями. Освети сейчас влажную, мохнатую чащу солнцем, появись он сам здесь не для поисков убийц и грабителей, а с какой-либо другой, более мирной целью, и Черный лес выглядел бы иначе…

- Сиюхов, - вполголоса окликнул Шукаев ехавшего впереди проводника. - Что вам известно о Дзыбове?

- Злой он, - неохотно ответил неразговорчивый Якуб, - и хитрый. Чуть что - берегись… Тюрьма по нем плачет… Одна мать у него. Отец у белых служил. Застрелили партизаны в двадцатом году. Газиз, кажется, учился где-то в Екатеринограде, не то в реальном училище, не то в гимназии. Они богатые были.

- Сколько лет ему?

- За тридцать.

- Приметы?

- Красивый. Высокий. По-русски чисто говорит.

- Живет он где?

- В ауле Насипхабль.

- Друзья у него есть? - вмешался Вадим, придерживая свою лошадь, напуганную вспорхнувшей из-под ее ног птицей.

- И верно ли, что накануне налета на конеферму Дзыбов был в Чохраке? - добавил Жунид.

Сиюхов помолчал, потом ответил, не оборачиваясь:

- Одного только знаю. Мустафу Зизарахова. С ним Газиз дружит. И еще есть у него кто-то. Но с тем я не знаком… А был тогда Дзыбов в Чохраке или нет - не мне судить. Правда или неправда - сами уж проверьте.

- Придет время - проверим. Расскажите о Мустафе Зизарахове подробнее.

- Единственный сын он… знатного чабана Салиха. Позорит отца. Шляется по аулам неизвестно зачем. Бездельник. Такой же, как Газиз.

Объездчик остановился у края оврага.