По следам литераторов. Кое-что за Одессу

Гордясь своими деловыми успехами, Бялик пишет знаменитому историку и своему другу Семёну Марковичу Дубнову[274] «Не прошло и года, как в моём распоряжении оказался наполненный книгами склад, и хотя книги эти только поступают в руки распространителей, я почти выплатил все ссуды, взятые для их издания. Я начал без единой собственной копейки – и вот какие замечательные итоги!»[275]

Но впереди совершенно феерический бизнес-проект – роскошное издание полного собрания сочинений Хаима Нахмана Бялика по случаю его пятидесятилетия. Работа над изданием продолжается год, в результате чего появляется четырёхтомник тиражом 3200 экземпляров, из них 200 – в сафьяновом переплёте с автографами автора и художника-иллюстратора на бумаге с водяными знаками «Х. Н. Бялик – 1873–1923».

Если помните эпизод из «Двенадцати стульев», когда Старгород «в три дня» охватывает продовольственный и товарный кризис, там сказано «Губернатор Дядьев заработал в один день десять тысяч. Сколько заработал председатель биржевого комитета Кислярский, не знала даже его жена». История донесла до нас, что Бялик заработал двадцать тысяч долларов (это, напомним, 1923-й год, когда унция золота стоила 35 долларов, так что по нынешней биржевой цене золота сумма примерно соответствует 800–900 тысячам долларов). «Поэт национального возрождения» мог ехать в Палестину и жить там в собственном доме на собственные деньги. Вряд ли Бялик ориентировался на американское выражение «если ты такой умный, покажи свои деньги», но жить за чужой счёт в родной стране не хотел.

В Палестину Бялик с женой прибыли поездом из Александрии 1924–03–26. Толпы народа встречали «самое драгоценное приобретение» еврейского населения Палестины. Из поезда его вынесли на руках…

Бялик начинает строить дом на улице Бялика (что мы уже рассказывали), возвращается в Берлин, чтобы закрыть издательство «Мория» и перевести издательство «Двир» в Тель-Авив. На еврейский праздник «Симхат-Тора»[276] осенью 1925-го года он устраивает грандиозное новоселье в достроенном доме. Бялик становится центром духовной жизни молодого Тель-Авива. С ним советуются во всём, просят улаживать конфликты, он причастен ко всему, что творится вокруг. Но финансовые дела издательства идут не очень хорошо, и Бялик отправляется в турне в СГА. Миссия проходит неудачно – у американских евреев были свои заботы, и проблемы сионистских колонистов представлялись им далёкими[277]. Но была и польза: в этой поездке и в поездках по Европе Бялик продолжает подвижническую деятельность по отысканию рукописей еврейских средневековых поэтов с целью переиздания их стихов.

Бялик – как член Комитета языка иврит – много занимался находящимся в самом разгаре процессом превращения «мёртвого» языка в «живой». Сам он был, по общему мнению, великим знатоком иврита как по объёму словаря, так и по ощущению оттенков значений. Богатство, точность и гибкость языка Бялика поражали читателей и простых жителей Тель-Авива. Поэтому у Бялика спрашивали, как называется то или иное животное, тот или иной цветок, какое имя на иврите дать ребёнку и что написать на вывеске магазинчика.

Благодаря такому глубокому знанию языка Бялик не считал нужным заниматься словотворчеством, как «отец современного иврита» Элиэзер Бен-Йехуда (Лейзер-Ицхок Перельман), и даже считал изобретённые Элиэзером слова химерическими образованиями. Бялик считал, что достаточно раскрыть все смыслы, которыми они обладали в древности, и нагрузить их новыми современными смыслами: «надо только обнажить, раскрыть сокровенное в тайниках». На наш взгляд, правы оказались оба – всё же без словотворчества невозможно описать всё то новое, что появилось в жизни за 2000 лет. Даже во вполне живых языках регулярно появляются новые слова – иной раз довольно прикольные (кстати, последнее слово – новое).

В Тель-Авиве Бялик занимался также проблемой перевода религиозного наследия, бесконечно ценимого им, в светскую культуру. Отказ от классического религиозного празднования субботы привёл к весьма недостойному поведению молодёжи в Тель-Авиве в этот день. Вместо бесцельного шатания по городу и беспричинных драк, с лёгкой руки Бялика начались культурные мероприятия, постепенно вовлекшие сотни людей. Успех дела, подкреплённый авторитетом и эрудицией Бялика (он сам часто выступал на этих «посиделках» – в основном экспромтом, но всегда блестяще), был таков, что в итоге для этих собраний построили специальное здание на тысячу человек. Хорошо жить в молодой стране: можно заложить замечательные традиции, дающие прекрасные плоды.