По следу «Аненербе»

Было ясно, что выхода нет… Сергей, вынув чеку из гранаты, положил ее на ящик с противотанковыми минами.

«Вот и ладно, Пловец, теперь не стыдно», – последнее, что он сказал самому себе перед тем, как мощный взрыв разнес руины дома вместе с ним и теми, кто хотел его взять живым.

До своих Кольша не добрался. На этом участке немцы разорвали оборону города и вышли к Волге. Его схватили утром следующего дня в развалинах одного из разрушенных домов. Он пытался бежать, но немец ударил его и, связав руки и ноги, несколько часов держал взаперти в одной из уцелевших комнат дома. Потом его забрали и вместе с другими детьми и подростками машиной вывезли из Сталинграда в близлежащий небольшой городок. В бараках, куда их привезли, было уже много детей. Кольша искал возможность побега, но их охраняли с собаками. Уже на следующее утро его в числе многих других под конвоем привели на станцию и погрузили в вагон железнодорожного состава. Поезд тронулся, унося его и сотни испуганных и потерянных девчонок и мальчишек на чужбину. Через несколько дней пути они прибыли в какой-то портовый город. Их помыли в бане, переодели в одинаковую одежду. Потом было нечто похожее на проверку здоровья и отбор. Их осматривали врачи, после чего детей из шеренг выводили и распределяли по разным группам. Через три дня Кольшу вместе с группой отобранных мальчишек посадили в трюмный отсек большого корабля. Их сопровождали несколько военных; как Кольша узнал позже, это были офицеры СС и несколько женщин, которые готовили пищу и выполняли обязанности воспитателей. Некоторые из них говорили по-русски. Кольша пытался заговорить с одной из них, но холодный взгляд ее глаз и тихое: «Заткнись, ублюдок», – было все, чего он добился. Он очень переживал.

Кольша давно считал себя взрослым, он по праву считал себя уже солдатом, но его схватили и теперь куда-то везли вместе с детьми. Он был на голову выше всех ребят группы, и они постепенно все сплотились вокруг него, почувствовав в нем внутреннюю силу, защиту. И он принял лидерство. Часто, по вечерам, он рассказывал ребятам о своей жизни в тайге, о своей деревне. Его слушали, и под его рассказы спокойно засыпали, забывая о том, что с ними произошло. Путешествие затягивалось. Кольша сбился со счета дней. Никто не объяснял, куда и зачем их везут. У кого из детей сдавали нервы, начиналась истерика, тех уводили из их отсека, и больше их никто не видел. Кольша думал, что их убивали, но он ошибался. Их успокаивали лекарственными препаратами и везли в другом отсеке.

Измученные долгой дорогой и качкой, дети почти все время спали. Кольша потом плохо помнил все, что с ним происходило в этом длинном пути. Все было как во сне. Однажды, проснувшись от холода, он почувствовал, что его несут куда-то на носилках. Он хотел встать, но не смог даже пошевелиться, поскольку был привязан. Заметив, что он очнулся, к нему быстро подошла та злая женщина, и он снова провалился в небытие.

Очередная партия детей для селекционного отбора и последующего комплекса экспериментов в Новую Швабию прибыла в первые дни весны сорок третьего года. С момента, как их погрузили в трюм океанского корабля, и до момента прибытия в лабораторию они ни разу не увидели солнца. Когда Кольша открыл глаза, он кроме сильной боли во всем теле не испытывал ничего. Его организм, напичканный медикаментами, не реагировал на команды его мозга. Несколько дней он приходил в себя, прежде чем смог встать на ноги. Многие из детей восстановиться не могли еще дольше. Кольша ухаживал за больными, помогал им как мог.