Это могло означать что угодно. Например, что в связи с какими-то неизвестными нам обстоятельствами линия обороны вишни выдвинута вперед. Или занята круговая оборона. Кто разберет? Как бы там ни было, надо держать ухо востро.
Дело в том, что наш знакомый, хозяин «Жигулей», слывет частником.
В дальнем от нас конце махалы, между нашими и соседним кварталами, расположился базарчик. Не рынок, а именно базарчик. По выходным, а иногда и среди недели, рано утром, до работы, мама успевает туда сбегать, а Заморышины родители с бабушкой, так те чуть не ежедневно туда ходят. Дошел таким образом до нас слух о какой-то Кате, которая, дескать, цену своему товару знает, зато он у нее всегда прямо с дерева или с грядки. У них в огороде и насос, и теплица - от парового котла работает. В общем, не двор, а целая фабрика. Пораскинув мозгами, мы поняли, что вышли тогда именно на этот объект. Чем все кончилось, известно…
Так вот, вскоре после того как дядя Преда подвез нас к самой границе пампасов, заговорили мы о нем: что за человек? Жена на работу не ходит, как все, на базарчике торгует. И цены заламывает - не дай бог. И забор у него ценам под стать. И охрана…
Обсуждали это в основном мы с Заморышем, Беретик больше помалкивал. Раз только проронил:
- Так он же свое охраняет.
Видали! От того лая чуть заикой на всю жизнь не сделался, и сам же его защищает!
- Послушать тебя, - попыталась вразумить его Заморыш, - так частнику все дозволяется?
- А ты у него не покупай, - буркнул в ответ Беретик. - Тогда он и частником быть перестанет.
Силен! Взял под защиту его и вместе с ним весь частный сектор. Дескать, сам выращивает, сам торгует, не чужое продает. А я все же его Катю заставил бы на работу пойти. Пусть после смены торгует, если уж на то пошло.
Вообще-то я в душе против дяди Преды ничего не имею. Если по справедливости, так кто, можно сказать, выручил меня в тот раз, когда я вызвался быть направляющим, а куда направиться - ни малейшего понятия не имел? Вот о чем я вспомнил, завидев у калитки «Жигуленок». Вспомнил, но виду не подал: пусть считается, что я сам вывел тогда на него свой отряд.
Есть, однако, у дяди Преды какой-то особый дар - появляться в нужный момент. То ли нюх, то ли зрение такое, но только поравнялись мы с «Жигуленком» - он тут как тут.
- А, любители ухи с бубенцами! - приветствует он нас, приоткрыв калитку. - Вот хорошо, что повстречались! У меня кое-что для вас есть.
И вмиг возвращается со свертком:
- Передать попросили.
Больше он так ничего и не сказал, исчез за своей калиткой, но это «попросили» уж очень мне знакомым показалось. Впрочем, разгадка долго себя ждать не заставила.
Странный тот предмет, длинный, узкий и на ощупь твердый, был аккуратно обернут в бумагу и перевязан бечевкой. А в центре обертки красовался известный нам герб, или вензель, или эмблема, зови как хочешь, короче - треугольник с тем же числом на гипотенузе.
Отошли мы быстренько в сторону, развязали, развернули.
Оказалось - что бы вы подумали? Напильник.
Вертим его так и эдак, разглядываем, удивляемся.
- Это нам намек, - высказывает наконец предположение Заморыш.
Ох и разругаемся мы когда-нибудь с ней - вдребезги! Она одна, видите ли, догадалась - куда другим!
- Это намек на то, - разъясняю ей популярно, - что мужчин надо беречь!
Посмотрела на меня подозрительно, вся подобралась:
- И как тебе удалось его расшифровать?
- Очень просто: нельзя их пилить. Воспрещается! Понятно?
Конечно, с технической точки зрения я допустил вольность: пилят все-таки пилой, напильник вряд ли для этого годится. Но тут меня неожиданно поддержал Беретик. Да еще как - с полнейшим восторгом, надрывая животик со смеху:
- Верно говоришь, пилить нельзя! Никак! Ни в жизнь!
Я, понятно, ужасно обрадовался: вот это друг! Мужская солидарность! Чтоб девчонки из себя не воображали и слишком много на себя не брали!
А он все вертит в руках напильник и, хохоча, повторяет:
- Ни за что нельзя! Ни в какую!
И вдруг тычет мне его в нос:
- А ты попробуй, попробуй!
Интересно! С какой стати мне это пробовать?! Я же не девчонка.
- Ну-ка дай сюда, - потянулась за напильником Заморыш.
Пощупала, провела пальцем по насечке.
- Вроде, смазан чем-то?…
- Так мылом же, мылом! - радостно завопил Беретик. - Усекли?
Теперь настал черед мне с Заморышем переглянуться.
- Ай да Аргус! - продолжает заливаться Беретик. - Видали, какой нам на этот раз сигнал подал?
- И что это за сигнал, по-твоему?
- Самый ясный: этим напильником работать не годится. И не старайтесь!
- Та-а-ак, - протягивает Заморыш. - Значит, пилить я вас не буду, это отпадает. Что же остается?
Ну и молодчина!… Я готов ее расцеловать. Хоть при Беретике, хоть при всех. Посадила-таки его в калошу! В самом деле, что остается? Какая это, к чертям, расшифровка: работать не годится? Ты скажи, чего Аргусу от нас надо!
Между тем наш приятель тоже времени не теряет. Успел притихнуть, призадуматься, внутри у него, видно, что-то забуксовало и вновь сдвинулось.
- Давайте вспомним, о чем у нас с ним последний раз шел разговор.
Разумно, пожалуй.