По следу крови

— Но ведь всего несколько секунд назад ты говорил, что сидел у нее на груди!

— Я вам говорил, что бы я хотел сделать!

Когда допрос возобновился, парень заявил:

— Я постараюсь вам все рассказать. Если вспомню.

— Давай, рассказывай.

— Ну вот, я стал щупать ее сверху. Потом дотронулся до юбки. Она сказала «не надо», но я продолжал. Она начала кричать. Одной рукой я зажал ей рот, а другую сунул ей в трусы. Она сопротивлялась. Она повернула голову и… Больше я ничего не помню. А потом она лежала и не шевелилась. Наверное, я слишком сильно зажал ей рот и нос, и она задохнулась. Я не мог оставить ее там, где она лежала, и спрятал.

— Где?

— Я набросал на нее кучу ветвей и сучьев.

— Как она лежала, когда ты ушел?

— Лицом вниз.

— На животе, на боку или на спине?

— На боку, — сказал он.

Ее действительно нашли на боку.

— Где ты взял ветви?

— На Грин-лейн.

— Тебе пришлось ее волочить, чтобы спрятать?

— Нет.

— Ты уверен?

— Да, уверен.

— Продолжай, — велел Пейнтер.

— Я говорю правду! Вы что, не понимаете, что это не я? Я даже не знаю, где она лежала. Я так и сказал вашему человеку. Я же говорил про ворота. Ее там надо искать!

В 21.37 они вставили новую пленку и в очередной раз напомнили ему о правах.

— Ты рассказывал нам о том, что произошло, — начал Пейнтер.

— Когда я дотронулся до юбки, она закричала. И тогда я зажал ей рот, чтобы она прекратила.

— А что было потом?

— Я подумал: надо как-то пометить, что ее задушили. Что я и сделал. Ее задушили.

— Как ты ее пометил? — спросил Пейнтер.

— Я схватил ее за горло и сильно сдавил. Очень сильно.

— Что дальше?

— Больше ничего не помню.

— Значит, ты был возбужден?

— Да.

— У тебя была эрекция? — добивался Пейнтер. — Что ты сделал дальше?

— Я не хочу об этом говорить.

— Но ведь ты почти все рассказал.

— Я задрал ей юбку, стащил с нее трусы и овладел ей. Вот и все.

— А потом?

— Потом я затащил ее в кусты. Я поволок ее через изгородь в поле и там спрятал.

— Как ты сбил ее с ног?

— Поставил сзади ногу и толкнул ее.

— А раньше ты говорил, что в поле ты вышел через ворота.

— Я ошибся.

— Где все это произошло? На дорожке или в поле?

— В воротах, — сказал он, предлагая компромисс.

— Ты сказал, что стащил с нее трусики. Ты их снял совсем?

— Да.

— Куда ты их дел?

— Не знаю. Выбросил.

— Но ты же только что говорил, что опять их на нее надел!

— Я все надел назад. Юбку, бюстгальтер, блузку. И все заправил.

— Ты можешь сообщить что-нибудь еще? — спросил Пейнтер.

— Нет. Больше ничего.

— Ты был груб с ней?

— Не знаю.

— Признавайся!

— Я ее ударил.

— Чем?

— Вот этим, — сказал он, показывая кулак.

— Куда?

— В лицо. И вот сюда, в подбородок.

— В подбородок?

— Да, кажется. Я ударил ее в губы.

— Что еще?

— Я ударил ее три раза.

— Это было до того, как ты изнасиловал ее? — уточнил Пейнтер.

Парень кивнул.

— Потому что она этого не хотела, так?

— Да.

— Что еще ты с ней сделал?

— Все, кажется. Ударил, потом пнул несколько раз. И все.

— Пнул несколько раз? Куда ты ее пнул?

— В ребра.

— Зачем?

— Что? Ударил ее?

— Нет, я про поле. Объясни, почему ты это сделал.

— Она мне нравилась. И мне хотелось женщину, а она не давала. И я попробовал. Сначала все было нормально, потом она начала кричать. Я испугался, что она расскажет родителям, и мне каюк. Надо было что-то делать. Она начала визжать, тогда я одной рукой зажал ей рот, а другой стал щупать. Потом стащил с нее трусы и сделал то, что хотел, а в конце похоронил. Больше я ничего не помню. Кажется, я пошел по дорожке прямо домой.

— Во сколько ты вернулся?

— Около пяти.

— Тебя кто-нибудь видел?

— Мама.

— Ты можешь рассказать нам что-нибудь еще?

— Больше ничего.

— Как ты себя чувствуешь?

— Очень плохо. Я сделал что-то, чего не должен был делать.

И добавил:

— Я и сам не знаю, что я сделал.

— Что заставило тебя совершить с ней половой акт?

— Ну, у меня стоял. Даже больно было. И интересно. Вот я и сделал.

— Обычным путем?

— Да, кажется. А как еще?

Полиция быстро разыскала других свидетелей, подтвердивших, что подсобный рабочий ненормальный.

Одна молодая женщина сообщила, что он подошел к ней в пабе «Красный лев» и сказал:

— Я бы тебя с удовольствием трахнул.

И схватил ее за юбку.

А сотруднице больницы «Карлтон-Хейес» он заявил, что был последним, кто видел Дон Эшуорт живой. И эта женщина точно помнила, что видела у него на руке царапины.

Еще парень спросил у нее:

— А если они найдут эту… Дон, они смогут ее оживить?

Сперва ей показалось, что он шутит. Но зная, какой он тупой, она даже начала объяснять ему, что воскресить человека невозможно.

— А вдруг у них получится? — настаивал он со своей таинственной, глуповатой улыбкой.

Вскоре «Мёркьюри» сообщила об аресте молодого человека, признавшегося в убийстве Дон Эшуорт.

* * *

Родители Робина и Барбары очень тяжело переживали смерть внучки. Мать Барбары вообще не могла говорить на эту тему и даже призналась дочери, что с 10 августа, после того как объявили о смерти Дон, у нее прекратились менструации.

А Барбара напомнила матери, как Дон еще в пятилетием возрасте как-то ни с того ни с сего заявила бабушке:

— Когда мне будет пятнадцать, я тебя не узнаю.