По следу тигра

— На тебя люди работали, помнишь? Долго работали, честно. И ни черта за это не получили, так? Почему, можешь мне объяснить? — Максим положил пистолет на стол, накрыл его ладонью. И не сводил с Букина взгляд. Тот косился вправо-влево, сжимал кулаки и неприятно хрустел пальцами. Пауза затягивалась, время уходило слишком быстро. Но тут Букин ожил, он все это время лихорадочно соображал, что означает этот визит. И слова Максима помогли директору определиться. Это, слава богу, не конкуренты и не коллеги-рейдеры. Все гораздо проще, чем он подумал сначала. Поэтому можно расслабиться — наврать что-нибудь, нагородить с три короба. Не будет же он стрелять в самом деле. Да и пистолет наверняка не заряжен, так, прихватил для острастки.

— Кто именно? — уже уверенно, даже вальяжно поинтересовался Букин.

— Королева Виктория, например. Сколько ты ей должен за полгода? Ты в курсе вообще, что люди, которых ты на улицу выкинул, чтобы выжить, кровь сдают? За деньги.

— Королева, Королева, — Букин сделал вид, что вспоминает, о ком идет речь, а сам думал только об одном — куда все подевались? Где эта свора телохранителей, все пятеро? Почему один вооруженный человек свободно прошел мимо них и теперь требует вернуть какой-то девке зарплату за полгода? С какой стати? Эта дура пусть скажет спасибо, что жива до сих пор. Жаловаться она решила, идиотка. Где они, мать их? Пусть выкинут этого придурка, и поскорее.

Букин приготовился заорать во все горло, но так и замер с разинутым ртом. Черное пистолетное дуло гипнотизировало, не давало отвести взгляд, завораживало. Голос посетителя прозвучал глухо, как через подушку:

— Я тебя сейчас как ту кошку к дверям прибью. Будешь висеть, пока не сгниешь, я об этом позабочусь. Как об охране твоей позаботился. Долг гони, и с процентами.

Максим прищурился, мотнул головой — в кабинете под потолком неожиданно загудела, замерцала лампа дневного света. Букин вздрогнул, зашарил по столу руками и все смотрел прямо перед собой, хоть пистолет уже снова вернулся на стол.

— Давай бегом, — подогнал директора Максим, поднялся на ноги и сделал шаг вперед. Букин засуетился, выдвинул верхний ящик стола, вытащил из него связку ключей. И повернулся к Максиму спиной, принялся перебирать ключи дрожащими руками, потянулся к дверце стоящего под столом сейфа. Огонек в директорском черепе погас, и несостоявшийся костер покрылся пеплом. Максим заметил, что у Букина побледнела даже кожа на кистях рук, а голова странно дергается и поворачивается ритмично влево-вправо. Лампа над головой снова загудела, как злая осенняя оса, моргнула несколько раз и снова успокоилась. Максим глянул мельком вверх, потом снова на Букина, рванулся было вперед, но тут же отпрянул. Директор «Техноэкспорта» равномерно и методично несколько раз с силой врезался головой в стену, потом попытался вскочить из-за стола, но помешало огромное брюхо. Стол содрогнулся, телефон, лотки с бумагами, канцелярский набор со множеством ручек и карандашей подпрыгнули, слетели на пол. Букин повторил попытку еще раз, но тяжелый стол устоял. Зато сдалось кресло, оно не выдержало давления, в стойке что-то подломилось, один поручень отвалился, и Букин, вместе с сиденьем и спинкой, грохнулся на пол, приложился о стену затылком. И сидел, неестественно вытянувшись в струну с запрокинутой головой и закатившимися глазами. Максим вытянул шею, шагнул было вперед, но тут у директора начались конвульсии. Человек на полу извивался и корчился словно марионетка, которую дергает за нитки безумный кукловод. По подбородкам на нежно-зеленую ткань рубашки директора стекали струйки слюны и крови из прокушенного языка, сжатые в кулаки руки плотно прижимались к груди. На эпилептический припадок похоже, что его спровоцировало, хотелось бы знать? Инфекция, абсцесс головного мозга, застарелая, невылеченная травма головы? Передоз наркотиков или, наоборот — отказ от алкоголя, снотворных или успокоительных средств? Любая из этих причин могла стать причиной приступа. Значит, Букин этот еще и на всю голову больной. Таких вообще на специальном учете держать полагается, как шизофреников и им подобных, склонных к совершению в невменяемом состоянии общественно опасных действий. Способов полно: медикаментозные, например, или методы физического усмирения — изоляция, но с возможностью прямого наблюдения за больным, надевания смирительной рубашки и прочее. Жаль, что принудительная госпитализация таких больных сейчас возможна только по суду. «Психиатрический стационар по тебе плачет, скотина. Тебе в „дурке“ место, а не в директорском кресле. А я не „Скорая“, я сюда не первую помощь тебе оказывать пришел», — Максим отвернулся к окну и ждал, когда все закончится.