По следу

- Есть! - хлопнул по столу Северцев. - Есть, - повторил он упавшим тоном. Даже его, видавшего виды, потряс неприкрытый цинизм написанного.

…Цепочка начинала вырисовываться. Она выглядела примерно так: Бирюк - Гонтарь - затем какой-то его корреспондент, связанный с безусловно интересующим следствие Николаем.

С письма была снята фотокопия, потом Брайцев аккуратно собрал обрывки и, чтобы не вызвать подозрений у Гонтаря, водворил их на прежнее место. После этого заключенных вернули в камеру.

Теперь нужно было установить личность автора письма и его связи. Судя по почерку, писала женщина.

Выяснилось, что Гонтарь не получал писем по почте. Записки шли вместе с передачей. Передачи приносила мать или сестра.

Гонтари жили в одном из тихих переулков, примыкающих к Таганской площади. С помощью участкового уполномоченного Северцев установил, что в семье есть ребенок - сын Марии Гонтарь; мальчик недавно перенес операцию аппендицита и находится в детской районной больнице.

Раз в неделю, по воскресеньям, лечащие врачи больницы встречались с родителями. Дарья Захаровна Гонтарь, бабушка, воспитывающая шестилетнего Юру, была хорошо знакома с палатным врачом Елизаветой Петровной. Поэтому ее крайне удивило, когда Елизавета Петровна не стала разговаривать с ней и попросила зайти к заведующему отделением.

Он принял Дарью Захаровну в своем кабинете и оказался на редкость приветливым и душевным человеком. Доктор был уже не молод, редеющую шевелюру посеребрила седина, глаза смотрели внимательно и добро.

«Господи,- подумала она,- наверное, с Юркою худо!..» Сердце ее забилось часто-часто.

- Не волнуйтесь, - поспешил предупредить доктор. - Ваш внук чувствует себя прекрасно.

- Слава богу! - произнесла она одними губами.

Она сидела по-старушечьи прямо, сложив на коленях руки, и ждала: зачем же ее пригласил к себе этот важный врач?

- Вот Елизавета Петровна жаловалась мне, что ей ни разу не приходилось разговаривать с матерью Юры. Разве у мальчика нет родителей?

- Я ему мать! - сердито ответила бабушка.

- Ребенку уже шесть лет. Он все понимает, - продолжал доктор. - И, естественно, ему обидно видеть, что соседей по палате навещают чуть ли не каждый день, а его мать не была здесь ни разу.

Удар был рассчитан верно и достиг своей цели.

- Разве ж она ему мать? Она… Вот кто она такая! - У нее вырвалось грубое, оскорбительное для женщины слово, и тотчас же, испугавшись своей дерзости, она опасливо подняла глаза на врача. Но лицо его по прежнему было спокойным, как будто ничего особенного не произошло. И это понимание, это молчаливое участие, которое порою действует сильнее самых горячих слов, окончательно сломили Дарью Захаровну Гонтарь. И, сама не понимая почему, она стала рассказывать этому, в сущности, совершенно незнакомому ей человеку всю свою жизнь, все свои горести и печали, не приукрашивая и не тая ничего.

Из этого рассказа Северцев почерпнул многое. Он узнал, что Мария Гонтарь давно уже ведет бездумный и разгульный образ жизни. Даже сама Мария затрудняется сказать, кто приходится отцом Юре. Все это объясняется влиянием брата, появляющегося дома от тюрьмы до тюрьмы. Марию посещают его приятели, которые приходят так же внезапно, как и исчезают. Вот и сейчас дочь встречается с каким-то Николаем- мрачным, нелюдимым типом, которого даже сама Мария боится…

- На какие же средства вы существуете? - не без умысла спросил Северцев.

- У меня пенсия, а она… талоны продает в ГУМе, - простодушно ответила Дарья Захаровна.

- Какие талоны? - Иван Ильич сделал вид, что не понял ее.

- Известно, какие: выписывает чек, а потом продает его, кому очень нужно, - какой за пятнадцать рублей, а какой и за полторы сотни. Это смотря по товару.

- Вот что, пускай она завтра придет ко мне. С утра я сам поговорю с ней! - категорически заявил Северцев. - В самом деле, на что это похоже, чтобы мать так безразлично относилась к ребенку!

- Не придет она. Не придет. Разве ж я ей не говорила?

- А вы солгите на этот раз. Вы скажите, что с сыном очень плохо.

Мария пришла. «Заведующего отделением» на месте не оказалось, и с нею говорил «заместитель». Разговор был недолгим. Доктор был рад познакомиться с матерью больного и предупредил ее, что ребенок, перенесший тяжелую болезнь, будет нуждаться дома в строгом уходе и, что самое главное, в непрестанном внимании к себе. Мария Гонтарь ушла в полном недоумении: неужели для того, чтобы высказать ей пять общих фраз, нужно было так настоятельно требовать ее прихода в больницу.

А оперативному уполномоченному Карпатову только и нужно было увидеть это лицо, чтобы запомнить его хорошенько.

На следующее утро в ГУМе, а очереди за цигейковыми манто, Карпатов издали указал милиционеру на Марию Гонтарь. Через полтора часа она была задержана и вместе с женщиной, купившей у нее чек, доставлена в дежурную комнату милиции при ГУМе.

Лейтенант милиции Адоскин был уже знаком Гонтарь по встречам в магазине, его, как огня, боялись спекулянты.