По слову Блистательного Дома

– Ты, Фабио, тоже присядь, – кивнул он мальчишке, на что тот истерично замотал головой. – Я говорю – сядь, – звякнул металлом его бархатный голос. Мальчишка поспешно сел на заботливо придвинутую ему скамеечку, но шлема из рук не выпустил.

– Правнук, – объяснил кавалер человеку понимающему, каковым, по его разумению, являлся наш доблестный фавор. – Взял его оруженосцем, дабы с малолетства привыкал к служению. Он же все тщится мою особу от неведомой опасности оборонить.

– Это мудро, – важно кивнул Унго, – ибо в праздности не может родиться достойный воин. Что же касается опасности, то здесь ее нет, благородный Фабио, но, похоже, в будущем у тебя будет возможность проявить родовую доблесть. Сейчас же присоединись к нам и подкрепи свои силы пищей, ибо истинный воин должен копить силы в недолгие минуты покоя, чтобы, не щадя, тратить их по зову своего сюзерена в годину испытаний.

Мастерство, его, действительно, не пропьешь. Как, впрочем, и воспитание.

А стол наш в очередной раз заполнялся разнообразной, весьма аппетитной снедью. Чего тут только не было. И сизо-розовая ветчина. И белый сыр. И готовые лопнуть помидоры. И колючие пупырчатые огурцы. И напластанная, истекающая соком копченая рыба. И пышный каравай хлеба. И круги колбас, шкворчащих на сковороде. И комья густой сметаны в глиняной миске. И перед каждым хлопнули по гусю в золотой корочке, воспетому Никитиным. И толстенные ломти тушеного мяса, густо посыпанного зеленью. В общем, как стол не обвалился – я не знаю.

Впрочем, столу помогли и очень скоро. Лопнули под острыми ножами помидоры, весело захрустели огурцы, ветчина слегка раззадорила здоровые аппетиты в здоровых телах, рыба напомнила жажде, что она существует, взвились облачка горячего пара над разорванными гусями, затрещали кости на крепких зубах, куда-то вдруг делось мясо, безжалостно были уничтожены отряды колбас, и мои сотрапезники стали отваливаться от стола, скромно отдуваясь. Остатки трапезы убрали, и началось самое вкусное в застолье – беседа.

Тивас добыл из складок своего одеяния чудовищное сооружение, которое он по простоте душевной именовал трубкой. Предметом этим можно было неплохо наварить какому-нибудь вражине по голове. Вбил в нее жменю табака, тщательно утрамбовал его и раскурил, окутав нас всех клубами дыма. В целях маскировки, надо полагать.

Кавалер Андрий также раскурил нечто менее величественное и откинулся в кресле, демонстрируя сытость и готовность к куртуазной беседе.

– Так просветите же меня, друг мой Андрий, что произошло за время моего отсутствия. Что за Внутренняя Стража? Отчего бесчинствуют на дорогах? Здесь, на землях благородного Шарм'Ат. За спиной отважных воинов Хушшар. От кого сторожиться здесь?

– Вас не было, почитай, два месяца, наш почтенный целитель, и за время это многое изменилось в Землях Блистательного Дома. Вскоре после вашего отъезда в сердце Империи, в Столице, был раскрыт заговор. Заговор. – Андрий задумчиво покрутил длинный ус. – Очень странный заговор. Как следовало из писем, скрепленных печатью Блистательного Дома, в нем были замешаны все те, на ком держалась Империя, люди, верой и правдой служившие отцу нынешней Императрицы. И ныне много ваших знакомцев потеряли головы, много заточено в крепостях, многие сосланы. Серебряный Лис бежал, – предваряя вопрос Тиваса, сказал Андрий. – И следующий рескрипт Императрицы был о введении Внутренней Стражи, которой надлежит внутреннюю крамолу изыскивать и выжигать, а также блюсти порядок на дорогах. И в помощь лордам были отправлены сотни этой самой Внутренней Стражи. И в земли Шарм'Ат были посланы. И странно посланы, доложу я зам. Вы, – Андрий явно заволновался, – Великий Маг и Колдун, и ведомо вам больше, чем мне, но послушай-те же, что было. Рано утром у ворот замка появился гонец с рескриптом о посылке в земли наши четырех сотен Внутренней Стражи для помощи в изничтожении внутренней крамолы и учреждения четырех кремней для проживания указанных сотен. И поименованы были села, в коих надлежало их поставить.