По слову Блистательного Дома

– Из сколь дальних стран вы прибыли, чужеземцы? – задумчиво протянул кавалер Андрий. – Неудивительно, что изумленные Хушшар прислали гонца к господину нашему, своему верному союзнику и соратнику с приглашением на Совет Отцов. И неудивительно, что господин наш лорд Шарм'Ат принял это приглашение и отправился в земли Сухой Головы лишь с двумя из своего гоарда, как того и требует традиция. Удивительно то, что лишь десяток Внутренней Стражи попытался воспрепятствовать этому. Господин наш лорд Шарм'Ат, как я упоминал, добр и оставил жизни двоим, дабы те сообщили о случившемся. Сам же проследовал на Совет Отцов. Вернувшись оттуда, он разослал нас собирать жителей земли своей под свой меч.

– С прискорбием должен сообщить тебе, почтенный кавалер Андрий, что те двое, которые пощадил достойный лорд, так и не сообщили о случившемся.

– Почему же? Да и откуда тебе это известно?

– Те двое и еще десяток пали жертвой своей неучтивости, – информировал Андрия Хамыц.

– Как так? – недоуменно поднял бородку кавалер. – Они умелые воины.

Черное лило Тиваса залучилось невероятной скромностью.

– Троих изничтожил достойный фавор. – И Унго застенчиво потупил глазки.

– Троих воспитывал до смерти своим копьем наш певец. – Хамыц с готовностью продемонстрировал свои прекрасные зубы. – А одного надвое развалил мечом. – Улыбка стала значительно шире. – Десятника по имени Дагобер.

– Остальных перебил стрелами этот скромный, молчаливый юноша. – И Тивас величественно махнул рукой в сторону смущенно нахохлившегося Баргула.

– Великолепно, просто великолепно. Какая решительная победа! – довольно промурлыкал Андрий. И тут на его высокое чело присела темная тучка. – Почтенный Тивас, достойный бард, простите мое недоверие, но надвое – это как? Они ведь окольчужены. И кольчуги их хороши.

– А вот так – надвое, – радостно хмыкнул Тивас. – Отсюда, – чубуком от трубки он указал на свою макушку, – и до седла. Седло, кстати, он тоже разрубил.

– Невероятно, – удивленно протянул кавалер. – Но для этого нужна сила вагига. Да и меч их работы. Не то чтобы я не верю, но мечтал бы я увидеть такое своими глазами.

– А почему не показать, – гибко поднялся Хамыц. – Брат мой Баргул, не сохранились ли в наших переметных сумках кольчуги этих недостойных? И закати кусок шелка. Хочу нашим сестричкам еще по платочку подарить.

Тот молча вышел, чтобы через пару минут вернуться.

– Ту, которую мой старший, Хамыц, разрубил я брать не стал. И те, что фавор попортил, тоже. А остальные подобрал. Добыча, – пояснил он.

– Добрый Бындур, нет ли в твоем хозяйстве чурбана, который стоит разрубить? – пророкотал Хамыц.

– Найдем.

И скоро двое давешних крепышей втащили в зал кусок бревна высотой с рослого человека, а толщиной – в, скажем так, крепкого. Баргул натянул кольчугу на чурбан, с сожалением качнул головой, даром-де добро переводите.

Хамыц сжал в левой руке кусок шелка, встряхнул кистью правой и закатил речь:

– В моей земле, когда мужчина достигает двадцати лет, он может просить у старших доверить ему боевой меч. Его подвергают испытанию. Он должен показать верность своего глаза, силу своей руки и восхвалить мастерство отца клинка. Я сделаю так.

И с этими словами высоко подбросил платок. Меч синей молнией вырвался из ножен и разрубил надвое лежащий на блюде перед кавалером окорок. Следом крутанулся над головой Хамыца и надвое развалил обтянутый кольчугой чурбан, метнулся снизу, коснулся уже падающего шелкового платка и влетел в ножны, а Хамыц, хлопнувшись на колено, поймал над полом уже два платка.

– Никогда бы не поверил, – медленно проговорил Граик, – что такое возможно. И таким мечом.

– Впервые вижу вас столь удивленным, почтенный магистр, – приторможенно съязвил кавалер.

– А я вас.

– Неудивительно. Если бы я сам не видел этого – сказал бы, что сие невозможно. Но какое мастерство! – И Андрий опасливо осмотрел чисто разрубленный окорок. На блюде же не было даже намека на царапину. Тут в нем возобладал военный чиновник. – Почтенный Хамыц, не скажете ли, где делают такие клинки?

– Ах, оставьте, кавалер. Вы лучше скажите, где учат так ими владеть?

Хамыц выставил вперед ладонями руки.

– Все скажу. Все, – лукаво улыбнулся. – Только выпить дайте.

Но выпить ему не дали.

ГЛАВА 25