По соседству

Хлои пришла в голову идея посидеть в машине до тех пор, пока не появится Грин, но она сразу поняла, что из этого ничего не выйдет. Даже еще до того, как она успела припарковаться, репортеры стремительно ринулись ей навстречу. Изо всех сил стараясь их опередить и, как и прежде, пряча свое лицо, она направилась ко входу в тюрьму. Еще больше вопросов посыпалось на ее голову, и на этот раз она не молчала. «Без комментариев, без комментариев», - не уставала повторять она. Ее бросало в дрожь и приводило в бешенство то, что такое огромное количество людей говорило о ее сестре как об убийце. Ей стоило огромных усилий не набрасываться на каждого, кто приставал к ней с разного рода дезинформацией, а покуда она продвигалась ко входу в тюрьму, вопросы становились все более и более колкими.

Один полицейский-самаритянин, хороший человек, заметил, что происходит, подошел к Хлои и стал перед ней, оградив ее от толпы. Расставив руки пошире, он повел ее вперед сквозь ораву дерущихся репортеров и операторов.

– Сейчас все вы сделаете несколько шагов назад и позволите мисс Файн пройти. А тому, кто случайно ее коснется, будет предъявлен штраф. Ясно вам?

Это заставило легион телевизионщиков несколько отхлынуть, но не настолько, чтобы Хлои могла почувствовать себя в безопасности. Она следовала за полицейским, и тот провел ее внутрь здания через центральный вход.

– Агент Файн, я – офицер Райт, – представился полицейский. – Мне жаль, что вам пришлось столкнуться со всем этим.

– Имеем то, что имеем, – ответила она, почти не заметив, что он обратился к ней как к Агенту. – Их было полно и вокруг моего дома.

– Господи, – сказал Райт. – Вы здесь, я предполагаю, чтобы забрать сестру?

– Да.

– Дайте-ка я посмотрю, что я могу сделать, чтобы ускорить процесс.

Следующие десять минут Хлои провела, показывая свой значок направо и налево и подписывая бумаги. Когда она ставила подпись на последнем документе, опершись на небольшую стойку, отделявшую главный корпус здания от просторного коридора, рядом с ней появился другой офицер. Вместе с ним был и агент Грин, и выглядел он крайне разгневанным.

– Проклятые стервятники вьются снаружи, – сказал он. – Как тебе удалось добраться сюда, не надавав хотя бы одному из них по морде?

– О, да, это потребовало от меня некоторых усилий.

Полицейский в форме, подавший Хлои последний документ для подписи, просмотрел его, поставил на нем печать и кивнул:

– Теперь вы можете идти, мисс Файн.

Хлои и агента Грина пропустили в коридор, вдоль стен которого виднелась всего одна дверь. И лишь только они сделали первый шаг по коридору, эта дверь отворилась. Из нее вышел вооруженный охранник, ведя Даниэль прямо перед собой.

На ее руках не было наручников, и одета она была в то же самое, в чем ее привезли сюда. Эта картина представлялась Хлои чем-то ужасно диким, хотя прошло всего лишь два дня.

Даниэль быстро подошла к ней, обвила ее своими руками, и это показалось Хлои чем-то совершенно немыслимым. Когда Хлои ответила сестре на ее порыв, заключив ее в свои объятия, Даниэль показалась ей хрупкой, как тростинка. Она вся дрожала от всхлипываний. Хлои хотелось узнать наверняка, что было у нее на душе, но она решила не смущать сестру, так как знала, что такие эмоции для нее совсем не типичны.

И поэтому она пока что отпустила всякие мысли и просто прижала Даниэль к себе.

Понимая, что еще долгое время ей будет не хватать Стивена, Хлои знала, что все же сделала правильный выбор.

***

В департаменте решили, что приставлять агентов к Хлои и Даниэль для их сопровождения в Пайнкрест не имело смысла. Вместо этого двое полицейских неотступно следовали за ними до въезда в город, где их сменили местные копы. Два патрульных авто ехали за ними через весь Пайнкрест, а затем остановились у обочины возле дома Хлои. На своей машине Хлои пробралась к подъездной аллее и припарковалась, обратив внимание на вновь собравшиеся группы телевизионщиков. На этот раз их было больше – четыре, как успела подсчитать Хлои, – но, казалось, репортеры несколько засомневались в том, следовало ли им нестись ей навстречу, как только увидели копов, также припарковавшихся у дома.

Сестры поспешили внутрь.

Щелкали камеры и телефоны, репортеры бубнили, обращаясь к своей телевизионной аудитории.

– В подростковом возрасте, – сказала Даниэль, – мне хотелось научиться играть на гитаре. Думала, что стану такой, как Лиз Фэр или как Джоан Джетт. Мне казалось, что было бы круто, если бы за мной повсюду следовали люди с фотоаппаратами. Сейчас понимаю, до какой степени идиотской была эта идея.

Хлои не могла не рассмеяться. Они сели на диван, и стало ясно, что обе сестры не совсем понимали, как им следовало себя друг с другом вести.

– Стивен ушел, – сказала Хлои таким голосом, словно речь шла о погоде.

– Что? Когда?

– Вчера вечером. Мы поссорились, и он ушел.

– Это из-за меня?

– Частично, – ответила Хлои.

– Хлои, мне так жаль. Это моя вина. Хочешь, я позвоню ему и объясню, что…