По старой дороге далеко не уйдешь

Строительство домика и оранжереи для Никанора Никаноровича не представляло трудности. Зато куда более сложная задача ждала его впереди — выполнение заказов лабораторий, среди которых были и простые и чрезвычайно сложные. Простые его не пугали, над сложными он задумывался. Особенно над прибором, который определял фотосинтез и фиксировал дыхание тканей растений, одновременно выполняя функции аппарата. Он приводил в движение механизмы, перемешивая в баке воду, поддерживая во всей ее массе постоянную температуру.

Без такого прибора современная биология обойтись не могла. Изобретенный в Германии, он затем не раз переконструировался и усовершенствовался в разных странах. Отечественная промышленность таких приборов пока не выпускала, и они были дефицитны. В институте имелся импортный устаревший образец, и мастерской предстояло переконструировать и усовершенствовать его.

Кочкарев считал себя технически образованным человеком, но опыта изготовления подобных приборов у него не было никакого. Его заботило еще одно обстоятельство — он не знал, кому из слесарей можно поручить столь сложное дело. Высококвалифицированных слесарей не было, и он целиком теперь полагался на волю провидения, на счастливый случай. И такой вскоре представился. В один из дней ранней осени в мастерскую пришел человек лет сорока и спросил:

— Слесари высокой квалификации нужны?

— Как же, как же! — подскочил от радости Кочкарев.

Человек уверенной походкой подошел к столу и положил на него свою трудовую книжку. Кочкарев раскрыл ее. Все страницы были исписаны отметками о денежных премиях и благодарностях. Кочкарев поднял голову.

— Буданов Иван, — проговорил он, будто проверяя звучность фамилии неожиданного гостя на слух.

— Да, он самый, — ответил, нимало не смущаясь, тот.

— Что же вас привело к нам? — Кочкарев пристально посмотрел на рабочего.

— Экспериментальная работа, — твердо ответил слесарь. — А кроме того, получил недалеко от вас новую квартиру, ездить на прежнюю работу уходит много времени, а я его ценю.

— Понятно, — кивнул Кочкарев. — Работа у нас не только экспериментальная, иногда придется делать и простую.

— Это меня не пугает, — сказал слесарь. — Я рабочий.

— Вот и прекрасно! — улыбнулся Кочкарев. — Пишите заявление, товарищ Буданов.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Буданов сошел с автобуса. Моросил дождь, на уличном газоне блестела намокшая трава. Иван, обходя лужи, направился к институту. Он в первый раз выходил сюда на работу и думал о том, с какими людьми придется встретиться на новом месте. Через чугунные массивные ворота, за которыми возвышался двухэтажный дом с колоннами и гранитными ступенями, он вошел во двор. Утопающий в зелени дом был похож на санаторий или дом отдыха. Полюбовавшись зданием, Иван улыбнулся сам себе и вошел в вестибюль.

До начала работы оставался еще целый час, и Буданов мог походить по зданию. Мягко ступая по ковровой дорожке, миновал коридор и неожиданно вошел в огромный светлый зал. Вместо обычного потолка над ним нависала стеклянная крыша, через нее виднелось хмурое небо. В зале было много цветов и зелени, в конце его серебрился бассейн, в нем густо росли водяные растения, цвели лилии, плавали рыбы.

Все это производило впечатление. Иван хотел уже возвращаться, но, заметив у задней стены зала лестницу, ведущую наверх, поднялся на антресоли. Увидел множество стеклянных дверей. Он тронул ближайшую из них, дверь приоткрылась. Вошел в комнату. На него пахнуло таким горячим и сухим воздухом, словно он попал в раскаленную зноем пустыню. Искусственно созданный суховей, вырываясь из расширенного зева огромной трубы, обдавал своим могучим дыханием растения. Круглая крышка стола, на которой они стояли, медленно поворачивалась, и каждое растение по очереди попадало под жаркую струю. В какую бы комнату Иван ни заходил, в каждой из них он оказывался в другой температуре. Здесь были созданы условия, отвечающие летним, осенним и зимним периодам года, имитировался климат северных, средних и южных широт. Везде стояли подопытные растения. Ярлычки, висящие на них, говорили о сроках посева и высадки.

Это был современный биологический институт со всеми его сложностями, проблемами и идеями. В его стенах работали и седовласые мужи науки, имена которых были известны далеко за рубежом, и ученые, находящиеся в расцвете сил, дарящие стране новые открытия, и совсем молодые люди, только что переступившие порог храма науки.

В нем кипела работа, шла борьба. Сталкивались научные идеи, возникали проблемы, рождались дискуссии. Поднимались новые светила науки, а некоторые вдруг падали с увековеченного, как им казалось, пьедестала. Мерилом всего была истина, открытие которой служило на благо людям. К ней стремились, ее искали.

Волны свежих, оригинальных идей смывали все дряхлое, обветшавшее, поднимали на гребень новое и несли его из институтских стен на обширные поля.