По стране Литературии

Достоевский в повести «Село Степанчиково и его обитатели» с горьким сарказмом описал одного из них — камердинера Гришку Видоплясова, обученного стихотворству. Его барин сообщает племяннику, что собирается напечатать стихи собственного поэта отдельной книжкой под названием «Вопли Видоплясова», подчеркивая: «Будет выставлено на заглавном листе: «Крепостной человек такого-то», а в предисловии — от автора благодарность за образование».

Недовольный своей фамилией, Видоплясов придумывал себе псевдонимы. Его барин рассказывает: «Что ни неделя, то фамилия, и все такие нежные выбирает: Олеандров, Тюльпанов». Потом этот крепостной поэт решил называться Григорием Верным, но «какой-то балбес подобрал на это рифму: скверный. Придумал: Уланов, подобрали рифму «болванов». Затем — Танцев,— облагороженная по-иностранному своя фамилия, и, наконец, Эсбукетов... Умер Видоплясов, по словам писателя, в сумасшедшем доме.

Это хотя и шарж, но сколок с действительности.

Тарас Шевченко, как известно, был крепостным. Та же участь выпала на долю и других талантливых русских самородков, в числе которых был Егор Алипанов.

Вот что рассказано о нем № 33 «Новгородских губернских ведомостей» за 1856 год:

«Егор Ипатьевич Алипанов родился в 1800 году в Людиновском горном заводе Калужской губернии Жиздринского уезда. Отец его, мастеровой при заводе, был крепостным секунд-майора И. А. Мальцева. Воспитание молодого Алипанова было предоставлено самой природе, как это часто бывает не в одном этом сословии. Читать, писать кое-как без правил грамматики научился он у отставного сержанта. До 1824 года Алипанов находился при заводе в занятиях то плотника, то столяра, а в 1824 году отправлен был на барках с заводскими изделиями в Петербург.

«С детства имел он наклонность к чтению книг, но за неимением светских читал одни духовные; в Петербурге предстал ему случай ознакомиться с сочинениями разных авторов. Многие заучил он наизусть, потому что гармония стиха и рифмы полюбилась ему. Имея чувствительную душу и характер восприимчивый, он сам принялся слагать такие же звучные строфы с рифмами и, наконец, заведя знакомство с некоторыми литераторами, представил им на рассмотрение первый свой опыт. Получив одобрение, Алипанов вскоре после того напечатал несколько пиес в «Отечественных записках» и детских журналах, а впоследствии издал их отдельной книжкой, под названием «Стихотворения крестьянина Егора Алипанова».

Дельвиг отозвался о ней в «Литературной газете» (1831) так: «Мы видим уже нескольких поселян-стихотворцев; в некоторых из них заметно дарование, хотя, к сожалению, по большей части худо направленное. Таков и новый стихотворец Егор Алипанов».

Дельвиг считал: раз автор — крестьянин, то должен «выражать свои чувства или описывать незатейливый быт своего состояния, словом, писать о том, что ему знакомо. Тогда стихотворения его нравились бы и образованным читателям, как отголоски чувств и понятий простосердечного сына народа».

Словом — знай сверчок свой шесток! Барон Дельвиг признавал за поэтом из простого народа право лишь на «простые чувства» и буколические стихи, воспевающие прелести сельской жизни...

Однако неблагоприятен был отзыв и демократического критика — Белинского, который назвал Алипанова поэтом-самоучкой (что правда —то правда), «доморощенным Бернсом», его стихи — посредственными. Их автор, по словам Белинского, «славный русский мужичок, рассудивший, что авторство ему сподручнее хлебопашества, а перо легче сохи и бороны, вот он и нижет рифмы» (хотя как раз с сохой и бороной Алипанов, несмотря на то что был крепостным, никогда дела не имел).

Впрочем, и о Шевченко Белинский отзывался пренебрежительно, но был не прав...

Во второй книжке «доморощенного Бернса» вновь подчеркивалось социальное положение ее автора: «Басни крестьянина Егора Алипанова». Она была издана в 1831 году Академией наук, которая наградила автора серебряной медалью «за похвальные в российской словесности упражнения». Влиятельные покровители содействовали и выкупу поэта на волю.

Приписавшись к мещанскому сословию, Алипанов, видя, что одним сочинительством не прожить, стал искать себе подходящую работу. К тому же он женился на дочери другого поэта из крестьян, Слепушкина, и ему пришлось заботиться о многочисленной семье. Попробовал было завести типографию и, между прочим, напечатал в ней первую книжку молодого Некрасова — «Мечты и звуки» (1840), но прогорел и, как пишет его биограф, «по прошествии пяти лет остался без всякого состояния и капитала».

В 1842 году вышла его «Сказка о мельнике-колдуне», которая, хотя Белинский назвал ее «книжкой для лакеев» и причислил к лубочной литературе, переиздавалась в течение 50 лет раз двадцать. Алипанов сочинил также водевиль «Ханский чай», который был поставлен в Александрийском театре. Он поднес свои книжки царю, за что получил в награду золотые часы.