По страницам "Войны и мира"

рец, которого еще отец привез из своего путешествия за границу; графиня Марья любит его, и дядя

Николай заботливо ведет хозяйство в его имениях...

Будущее мальчика ясно: блестящее образование, богатство, знатность; перед ним — Бол-

конским — открыта любая карьера; он может возродить забытое имя отца и деда, продолжить их

древний род. Но Николенька одинок в этой большой семье, в этом шумном доме. Графиня Марья

беспокоится за него: «он вечно один со своими мыслями». Вероятно, она права в своем беспокой-

стве. В пятнадцать лет человек очень зорко видит и слышит все, что происходит вокруг него, и очень

твердо судит о людях, и хорошо знает, чего он хочет от жизни. Позднее, что-то может измениться, но все-

таки в пятнадцать лет многое в человеке сформировалось уже навсегда. Чем живет одинокий мальчик

— князь Николай Болконский? Он «любил дядю; но любил с чуть заметным оттенком презрения. Пьера

же он обожал. Он не хотел быть ни гусаром, ни георгиевским кавалером, как дядя Николай, он хотел

быть ученым, умным и добрым, как Пьер».

Он придумал князя Андрея — как всякий мальчик, выросший без отца, придумывает его себе.

«Несмотря на то, что в доме было два похожих портрета, Николенька никогда не воображал князя Ан-

дрея в человеческом образе». Он был «божеством, которого нельзя было себе вообразить», а Пьер

был его другом, и он любил Наташу, которую любил отец. Его представление о том, что было между

Наташей, его отцом]и Пьером, о жизни отца р Пьера до войны — верно и неверно. Что-то он знает из

рассказов взрослых, но освещает в своем воображении волшебным, поэтическим светом. Что-то он

придумывает — и уже навсегда верит тому, что придумал.

Но, как бы ни было, из всех людей на земле он выбрал образцом для себя Пьера — того, кого

любил и кому верил его отец, с кем бы он был вместе.

И Пьер выделяет его среди всех детей: «Мы совсем не видались с тобой. Мари, как он похож

становится...

— На отца? — сказал мальчик, багрово вспыхнув и снизу вверх глядя на Пьера восхищен-

ными, блестящими глазами».

Все, что говорит Пьер, остается в его душе. «Он не проранивал ни одного слова из того, что го-

ворил Пьер, и потом с Десалем и сам с собою вспоминал и соображал значение каждого слова Пье-

ра».

О чем же говорит Пьер? Денисов расспрашивает его «то о только что случившейся истории

в Семеновском полку, то об Аракчееве, то о Библейском обществе». Мальчик, забы тый в своем

уголке, слушает. «Денисов, недовольный правительством за свои неудачи по службе, с радостью узнавал

все глупости, которые, по его мнению, делались теперь в Петербурге...» Даже Николай, расспрашивая

Пьера о петербургских делах, невольно подогревает любопытство мальчика. Да еще Денисов кричит:

«Ох! спустил бы опять молодца нашего Бонапаг'та! Он бы всю дуг'ь повыбил».

Почему они так говорят? Чем они недовольны? И что думает обо всем этом ученый, умный

и добрый дядя Пьер?

Пьер считает, «что обязанность всех честных людей противодействовать по мере сил.

—

Что ж честные люди могут сделать? — слегка нахмурившись, сказал Николай. —

Что же можно сделать?»

Николай, как и всякий ограниченный человек, считает, что подростку — для его же блага —

лучше не слышать, о чем спорят взрослые.

«— Зачем ты здесь?

—

Отчего? Оставь его, — сказал Пьер.

И, оставшись с большими в кабинете, Николенька услышал: «...все гибнет. В судах воровство, в

армии одна палка: шагистика, поселения, — мучат народ; просвещение душат. Что молодо, честно, то

губят!..»

Пьер говорит это в декабре 1820 года, когда изнуренный лихорадкой Александр Пушкин томит-

ся в кишиневской ссылке, когда Павел Пестель по ночам думает над рукописью «Русской правды»,

по всей армии слышатся разговоры о восстании, всколыхнувшем Семеновский полк, а стихотворение

Рылеева «К временщику» уже пошло по рукам, и люди учатся думать, читая эту злую сатиру на

Аракчеева.

110

В Петербурге честные люди собираются, чтобы содействовать просвещению и благотворитель-

ности. Пьер считает: «Цель прекрасная и все, но в настоящих обстоятельствах надо другое... пусть

будет не одна добродетель, но независимость и деятельность».

Пьер ненавидит Аракчеева, но, кроме того, он боится народного бунта. «Мы только для того,

чтобы завтра Пугачев не пришел зарезать и моих и твоих детей и чтобы Аракчеев не послал меня в

военное поселение...»

Мальчик Николенька не думает ни об Аракчееве, ни о Пугачеве; его волнует справедливость.

«Бледный, с блестящими, лучистыми глазами», он напоминает о себе:

«— Дядя Пьер... вы... нет... Ежели бы папа был жив... он бы согласен был с вами? — спро-

сил он.

Пьер вдруг понял, какая особенная, независимая, сложная и сильная работа чувства и мысли

должна была происходить в этом мальчике во все время его разговора, и, вспомнив все, что он го-

ворил, ему стало досадно, что мальчик слышал его. Однако надо было ответить ему.

— Я думаю, что да, — сказал он неохотно и вышел из кабинета».

Николай твердо знает, что Николеньке «вовсе тут и быть не следовало». Пьеру тоже «стало

досадно, что мальчик слышал его», — но в нем живет то редкое, естественное чувство правдивости