По страницам "Войны и мира"

подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с

Элен».

Это были не подобные обстоятельства! Тогда Пьер не понимал и не стремился понимать, что

чувствует, о чем думает его избранница, и тем более Элен не интересовалась знать, что происходит

в душе Пьера. Теперь, узнав Наташу в этой побледневшей и похудевшей женщине без тени улыбки,

Пьер почувствовал, «что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом,

действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире».

Первая любовь принесла Пьеру горькие муки стыда, потому что в ней не было духовного на-

чала и она делала его хуже в собственных глазах. Любовь к Наташе наполнила его гордостью, потому

что он чувствовал над собой суд нравственный, духовный.

Говоря о смерти Элен, он взглянул на Наташу и заметил «в лице ее любопытство о том,

как он отзовется о своей жене». Он сказал правду: «Когда два человека ссорят ся — всегда оба

виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет

больше. И потом такая смерть... без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль ее, — кончил он и с

удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи». Он сказал правду, и эта правда

совпала с тем, чего ждала от него Наташа. Она полюбит в нем то самое, что он сам в себе уважает, —

Пьер еще не знает этого, но чувствует, потому он с такой радостью признает над собой Наташин суд.

А она еще вся в своем горе, еще не готова к освобождению от него. Но для нее естественно

именно Пьеру рассказать все подробности, все тайны последних дней ее любви к Андрею. Пьер

«слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая».

106

Когда Наташа вышла из комнаты, Пьер «не понимал, отчего он вдруг один остался во всем

мире».

Эти два человека — Наташа и Пьер — созданы друг для друга. Созданы Толстым в его вообра-

жении, и сначала он увидел их стариками, вместе прожившими долгую и трудную жизнь. Еще в

первом задуманном им романе о вернувшемся с каторги декабристе они были мужем и женой, хотя

носили тогда другую фамилию — Лабазовы. Возвращаясь от исторической эпохи шестидесятых

годов к истокам декабризма, Толстой увидел их молодыми, Наташу — ребенком. Но он знал, с пер-

вых страниц своего романа, знал, что эти двое суждены друг другу.

И вот они встретились — казалось, после исповеди Наташи уже нельзя ни о чем другом гово-

рить...

«— Вы пьете водку, граф? — сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени про-

шедшего».

Княжна Марья, только что впервые услышавшая рассказ Наташи о любви к ее брату, потрясе-

на не меньше Пьера. Но она — хозяйка дома, и ужин подан, и простые эти бытовые слова вдруг

возвращают всех к тому, что, «кроме горя, есть и радости».

Для Пьера — радость и «редкое наслаждение» рассказать Наташе все свои приключения во

время плена. Для Наташи радость — слушать его, «угадывая тайный смысл всей душевной работы

Пьера».

А ведь они оба еще молоды — вся жизнь впереди. Наташе — двадцать один год, Пьеру —

двадцать восемь. С этой их встречи могла бы начинаться книга, а она идет к концу, потому что Тол-

стой хотел показать, как формируется, создается человек. И Наташа, и Пьер прошли на наших глазах

через соблазны, страдания, лишения — оба они выполнили огромную духовную работу, которая под-

готовила их к любви.

Пьер сейчас на год старше, чем был князь Андрей в начале романа. Но сегодняшний Пьер —

гораздо более зрелый человек, чем тот Андрей. Князь Андрей в 1805 году твердо знал только одно:

что он недоволен той жизнью, какую ему приходится вести. Он не знал, к чему стремиться, он не умел

любить. Вот что знает теперь Пьер: «Говорят: несчастия, страдания... Да ежели бы сейчас, сию минуту

мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще

раз плен и лошадиное мясо».

В молодости кажется, что любовь — это чувство, естественное и прекрасное только для очень

молодых людей. Действительно, чем старше человек, тем труднее ему полюбить, потому что опыт

страданий рождает страх перед новой душевной болью. Но не может полюбить в зрелом возрасте

только человек с опустошенной душой. Пьер чувствует потребность поделиться своим духовным богат-

ством. «Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже», — говорит он Наташе, и. это правда.

Но и Наташа, возродившись к новому счастью, взяла с собой горький опыт прежних ошибок

и страданий. «Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.

— В Петербург? — повторила она, как бы не понимая».

Совершенно так же она в свое время не понимала, за чем уезжает князь Андрей: проснувша-

яся в ней сила жизни требует немедленного и полного счастья.

«— Только для чего же в Петербург! — вдруг сказала Наташа и сама же поспешно ответила

себе: — Нет, нет, это так надо... Да, Мари? Так надо...»

Любовь, соединившая этих людей теперь, когда они оба имеют душевный опыт, обогатит их обо-