По строкам лавандовых книг. Часть 1

Удивительно, почему у матери до сих пор нет ухажера. Она красивая молодая женщина и всегда отлично выглядит. С тех пор как отчим нас бросил, я не видела ни разу, чтобы вокруг неё вились мужчины. Возможно дело в том, что ей по душе исключено такие подонки как Матис? Хотя, если подумать, наверное, оно и к лучшему, что она не нашла себе никакого стражника в женихи. Я бы не выдержала такого поворота судьбы. Уж лучше пахать самой и еле сводить концы с концами, как сейчас, чем терпеть нового отчима, да ещё и из рядов военных. Фу! От этих мыслей бутерброд не вызывает аппетита.

Я сижу за столом, внимательно разглядываю тарелку, а мама греет молоко.

– Дорогая, как прошла смена? ― в суете со стаканом по кухне, пытается завести разговор.

Я не хочу говорить. Слишком устала для того, чтобы изображать прилежную дочь. Ковыряю хлеб и делаю вид, что не слышу.

– Что интересного было на смене? ― не унимается она.

– Младший командир пограничников обблевал половину танцпола.

– Лаванда! Есть истории с менее гадкими подробностями? ― кривит от мерзости нос.

– Ну… У дочери твоей Сонечки, похоже появился новый поклонник. Вчера молоденький солдат привел её на ужин в ресторан. Они так засиделись, что остались до дискотеки. Судя по нежности в его взгляде, она ему очень пришлась по душе.

Не могу сдержать улыбку вспоминая эту парочку. Так здорово наблюдать за влюбленными. Все эти взгляды и вздохи. Сразу видно, где первое свидание. Хотела бы и я пережить эти чувства. Мама очень любит слушать сплетни после моих ночных смен.

– Серьезно?! Сонечка заходила вчера ко мне на чай и рассказывала про этого парня. Как я поняла, он ей не очень понравился из-за невысокого роста. Её старомодные причуды порой меня убивают. Ну подумаешь ниже её Весты на пару сантиметров. Знаешь ли, Веста тоже не писаная красавица, так что выбирать не приходится. А что за платье на ней было?

– Не знаю. Не помню, ― с полным ртом мямлю я.

– Вроде то зеленое, что ты ей три года назад шила к выпускному.

– Кстати, родная, а что ты планируешь надеть на выпускной вечер?

Хм… Дорогая, родная… Судя по ласковым словечкам, сейчас речь пойдет о деньгах и о том, что близится день квартплаты. Ну как же я сразу не догадалась к чему эта беседа ни о чём за стаканом молока. Снова отчаянно делаю вид, что не слышу её, дожёвываю свой бутерброд и встаю из-за стола по направлению к спальне.

– Лаванда, не смей отворачиваться, когда я с тобой разговариваю! ― возмущенно вскрикивает мама.

Вот оно! Теперь узнаю свою мать. Требовательный тон и рука демонстративно упирается в бок. Похоже, я сломала её планы на непринужденную беседу о финансовом положении нашей семьи в этом месяце. Неделю назад я отдала ей свою зарплату, на оплату за дом там должно не просто хватить, а ещё и остаться. На чаевые, что я накопила за эту неделю у меня свои планы, так что не собираюсь продолжать этот разговор. Молча, поднимаюсь по ступенькам и слышу вслед:

– Мы когда-нибудь научимся разговаривать как нормальные мать и дочь?!

Думаю, стоит оставить этот вопрос риторическим.

Не могу лечь спать, не поцеловав свою принцессу. Поднявшись на второй этаж, захожу в комнату к малышке Мэл.

– Тук-тук. Можно поцеловать свою сладкую девочку? ― напрашиваюсь войти я.

Мелисса сидит на коврике и играет с моей старой куклой. Её каштановые кудряшки спадают на плечи, а маленькое личико разливается улыбкой. Моя сладенькая девочка. Маленькие ручки обнимают меня за шею, и всю усталость вмиг снимает как рукой.

– Лаванда, ты завтра после школы пойдешь со мной кататься на качели к старому клёну? ― звонко спрашивает сестрёнка.

– Ну, только при одном условии.

– Условие? Какое условие? ― нахмурив бровки, бухтит малышка.

– При условии, что раскатывать будем по очереди.

Как на свои четыре года наша Мэл очень умная девочка. Не помню ни единого слова, искаженного по-детски. Как только она заговорила, с её уст посыпались словечки бывалой старушенции. И где она их только берет? Не замечала, чтобы кто-то из нас или наших знакомых говорили «миленькая», или прочие старомодные выражения.

После порции объятий сестрёнки, наконец-то иду к себе в комнату. Я зверски устала ещё вчера, а судя по сумеркам за окном, уже не меньше девяти вечера, но уснуть оказалось куда сложнее, чем я ожидала. Весна в этом году жаркая. Прислушиваюсь к пению вечерних кузнечиков, что доносится из открытого окна, мои веки тяжелеют. Станет ли Прим отстаивать своё желание учиться на медицинском факультете? Закончится ли этот адский период в моей жизни? Мысли роятся в голове без умолку.

Глава 3

Невиданной красоты фиолетовое поле расстилает свои просторы передо мной. Высокая густая лаванда касается голеней. Маленькие цветочки всех оттенков фиолета завораживают своей грацией. Мне кажется я тону в нём, в этом поле. Как приятно пахнет лаванда. Запах, такой родной и успокаивающий, словно песня мамы перед сном.