По строкам лавандовых книг. Часть 1

С какой же нежностью Прим говорит о своей Трише. Вот бы и мне найти парня, что так обо мне будет говорить. Триш одна из считанных на пальцах одной руки особ класса Примуса, кто не вызывает у меня изжогу, но я об этом никому не говорю, даже ему.

До пятого класса в нашей школе был всего один класс в каждой параллели. Наш городишко настолько маленький, что детей брать негде. Мало кто пережил эпидемию Инссанира двенадцать лет назад (у нас её называют «эпидемия Морфея»), и результат можно увидеть в наше время. Страшная хворь пришла с торговым судном из западных стран. Эпидемия распространялась со скоростью ветра и вместе с ним. Лекарство от неё до сих пор неизвестно нашим берегам. Мама рассказывала, как взрослые мучились от галлюцинаций, точно, как под действием наркотических средств: вначале, эйфория возносит тебя до небес, а потом уничтожает изнутри, в твоей же голове.

Одним чудилась природа небывалой красоты, другим люди в облике оборотней. Не каждый из пострадавших смог выдержать эти игры разума, и как результат остался душевно больным до конца своих дней. Те же, кто смог справиться с фантазиями – побочным явлением психоза, – спустя длительное время лечения и реабилитации всё же вернулись частично к реальности, но стали бесплодными. Дети в основном не выдерживали внутреннюю борьбу с собственными фантазиями и умирали от сердечной недостаточности вызванной неконтролируемыми всплесками эмоций. Другими словами – детям сложнее справиться со своими страхами. Неудивительно, будь я на месте больного в свои четыре года от роду, меня бы ещё в первые несколько дней сожрал великан, или заморил пытками тролль.

Со слов мамы, тогда все свободные руки призвали на помощь в госпиталь, так как больных было не счесть. Каждый, кто попался в мерзкие лапы эпидемии Морфея, были вынуждены бороться за жизнь со своим собственным разумом. Не было пощады ни детям, ни старикам, ни беременным женщинам. Пытки видений выматывали душу, а потом и тело своих жертв. Люди высыхали на глазах, умирали от обезвоживания и изнеможения, другие под влиянием внутренних демонов вскрывали вены и наносили увечья не только себе, но и окружающим.

Город был закрыт на карантин. Это похоже на банку, в которую ловят бабочек: ты бьешься о стенки изо всех сил, стараясь убежать от удушья, стенки прозрачные и свобода кажется так близко, но на самом деле очень далеко. Стеклянная стенка банки подобна карантину – свобода совсем рядом, стоит лес перейти, а там прямая дорога в другие края, но нет, ведь карантин запрещает выезд и въезд, и ты мечешься, словно бабочка в этой прозрачной тюрьме, зараженной страшной хворью, и есть только что надежда на Бога. Надежда, что Господь Бог всемогущий тебе предписал смерть более извращенную, нежели проиграть собственным страхам.

Мама была волонтером, помогала в госпитале. Она нечасто вспоминает то страшное время. Эпидемия забрала большую часть больных, другие остались бесплодны, так что дети в Литоре на вес золота.

Пять лет назад, когда подняли мятеж, властью было принято решение построить в нашем городке институт военных дел и укрепить границы. Учитывая нынешнее скопление военных в Литоре, лучше места не найти для подобного учебного заведения.

Вначале эти новшества навели ужас на горожан. Люди в военной форме расхаживали по улицам показывая всем своим видом своё социальное превосходство над моряцкой голотой, появились новые правила и запреты. Командир, к примеру, теперь считается начальником мера и так далее. Со временем литорцы стали находить и положительные стороны новшеств: у мастеров и строителей появилась работа на стройке новых домов для военного начальства, открылись бары, чтобы скрашивать досуг стражников и военачальников, а самое главное – появились дети.

В школе создали параллель для детей военных. Конечно же, они считаются элитой школы и у них в основном отдельные предметы и курсы наук. Могу смело заявить, что детям местных горожан дают четко понять, где их место, а где элита города.

Меня страшно бесят заносчивые отпрыски и их знатные папаши, но что касается Триши, сложно сказать какие чувства я к ней испытываю. Мы никогда не общались в личной беседе, ведь она девочка из параллели «Альфа», а я – «Бета», но мы часто улыбаемся друг другу при встрече в коридоре. Она милая, или во всяком случае такой мне кажется.

Огромные карие глаза, высокий рост, стройная фигура – всё это сложено в красивую девушку с каштановыми волосами. Мнение о ней у меня сложилось не только по внешним данным, но и по рассказам друга. Тот образ, что вырисовался у меня в голове в отношении Триш, очень подходит скромному ботанику с нежными руками, что сейчас обнимает меня, защищая от мрачных образов и кошмаров.