По строкам лавандовых книг. Часть 2

В своей лавандовой книге я храню не только воспоминания о жизни, но и те самые письма, которые прощаясь отдала Вериния. Я перечитывала их сотни раз, бумага уже успела потрепаться в изгибах, а уголки листов поело время. В письмах Джудин писал о том, что прощает меня за нелюбовь и обещает дать то, о чём я мечтала всю жизнь – заботу. Благодаря этим письмам я наконец-то поняла, что мне не нужна была никакая забота, мне нужно было совсем другое. Что? Ответ на этот вопрос знала Лида.

Среди любовных писем доктора случайно затерялось адресованное не мне. Коротенькое послание, явно вырванное из долгой переписки, в котором Лидия писала Джудину: «Единственное от чего нужно спасать Лаванду – это и есть сама Лаванда». Речь шла вовсе не о заморской хвори. Мне понадобились годы и пригласительный на свадьбу, чтобы осознать написанное.

Почетное место свидетельницы на свадьбе – это максимум на что я теперь могу рассчитывать в жизни Прим, так что придется покупать ужасное персиковое платье, надевать улыбку, яркий макияж, туфли на каблуке повыше, и смотреть, как на моих глазах он даёт клятву любить и уважать другую женщину.

Щёки горят от жара камина, а глаза устали гулять по строкам прошлого. Эта ночь полна кошмаров. Я совсем одна в центре поля, лежу на холодной земле. В небе черные вороны, они кружат стаей надо мной и мерзко крякают наперебой, закидывая головы вверх, словно насмехаются над моим одиночеством. Я пытаюсь оторвать тяжелое тело от земли, но тоненькие веточки лаванды обвивают меня, затягивают под рыхлый слой сырой земли. Почва поглощает меня целиком, забиваясь в каждую щелочку тела и горло. Нечем дышать. Во рту и в легких земля. Я гребу руками в агонии удушья, разрываю землю и проваливаюсь в никуда.

Вокруг темно, слышно только, капли воды. Тру глаза, открываю: я в окружении самой себя. Девчонка тринадцати лет побитая отчимом в углу подвала. Измотанная ночными сменами официантка смотрит уставшими глазами. Медстричка в испачканном кровью переднике и нелепой косынке вытирает окровавленные руки. Рядовой со снайперской винтовкой на плече выбирает цель. Все эти личности, как оттенки моей больной души шепчут что-то себе под нос, но разобрать невозможно ни слова. Они приближаются, замыкая круг. Я кричу от ужаса, что есть силы, но не слышно ни звука. Немое горло сводит спазм, я падаю на пол, девушкам под ноги. Не теряя возможности, они наносят удар за ударом. Боль сковывает тело. Я вдыхаю на полную грудь и просыпаюсь в холодном поту, сжимая крепко простыни. Пытаюсь отдышаться, выгоняя кошмары из головы, комнаты и своей жизни. В комнате так холодно, что видно пар со рта, причина тому – настежь открытое окно.

С улицы слышен стук топора, рассекающего небольшие колодки. На всех парах бегу к окну, выглядываю со спальни второго этажа. Вокруг теплицы расставлены мешки с грунтом и замотанные саженцы, Прим на заднем дворе рубит дрова. Меня охватывает сумасшедшее отчаяние. Накидываю вязаную кофту на плечи и сбегаю босыми ногами по ледяной лестнице. Распахиваю дверь и не глядя на замерзшую почву, покрытую легкими снежинками, я бегу со всех ног к нему. Он нужен мне, как воздух, прямо сейчас! От громких шлепков голых пят Прим оборачивается. Я плюхаюсь в его объятия, зарываю нос в уютный свитер под расстегнутой курткой и жадно втягиваю носом его пьянящий запах.

– Эй, цветочек… Опять кошмары?

Я так крепко сцепила руки у него за спиной, уткнувшись носом в грудь, что даже тяжело кивать в ответ. Босые ноги обжигает холод. Смокшее испаренной тело моментально леденеет на морозе.

– Ты зачем вышла неодетая, да ещё и босая?

Он отрывает меня от земли и затягивает к себе под куртку. Мы стоим на морозе нос к носу, а хоровод снежинок опускается на волосы и плечи. Моё сердце стучит, как сумасшедшее, буквально вырывается из груди. Щеки заливаются румянцем. Не помню, когда в последний раз мы были так близко друг к другу. Как давно его губы так манили, а я буквально горела от жажды его поцелуев. Мы безмолвно замерли, глядя в глаза друг другу, как когда-то. Я готова кричать три заветных слова, лишь бы только почувствовать вкус поцелуя, касание теплых рук к моей холодной коже, и укутаться в его ласку. Поддавшись мимолетному одурманиванию, я закрываю глаза и тянусь к губам, но в последний момент, словно очнувшись после страшного сна, вздрагиваю и отстраняюсь обратно. Клянусь, его взгляд настолько разочарованный, что можно подумать он жалеет, что я остановилась. В голове проносится «прости», за слабость и глупость, но с губ срывается совсем другое:

– Бокалы пришли без персиковых лент.

– Что? ― растерянно спрашивает Прим, отстраняясь немного дальше от моего лица.

Его руки на моих замерзших бедрах очень отвлекают. Сглатываю ком в горле и ругаю себя мысленно за желания.

– Я говорю, вчера получила посуду на вашу свадьбу. Бокалы очень красивые, но они пришли без лент на ножке, а Лиза говорила, что должны быть персиковые ленты. Ну знаешь, такие… Они должны развиваться, когда держишь бокал.