По сусекам…

Гудит, надрываясь всю ночь.

И дети – без детства готовы,

Хоть чем-то, но фронту помочь.

В холодном цеху как цыплята,

Забыв про еду и про сон.

Ковали Победу ребята,

Точили снаряд и патрон.

Примёрзли к подошве портянки,

Но души горят и звенят.

Несломленных и без огранки,

Запомните тех пацанят!

И пусть им хоть трижды твердят,

«Медаль не дадут «За Отвагу».

Что краской на каждый снаряд,

Они нанесли – «По Рейхстагу»!

Дорога матери

Где ж ты, Ванечка, сынок?!

Где твоя дорожка?

На родной смотрю порог

В морозное окошко.

Не один десяток лет

Ждёт с войны солдата.

Что погиб он вести нет,

Весть пропал куда-то.

Раз пропал, то может жив,

Ладно – нет пособий.

Слёз немеряно пролив,

Бог на путь сподобил.

Поспрошав людей толковых,

Где искать, куда идти,

У знакомых, незнакомых,

Как кровиночку найти?

Продала колхозу хату,

За копейки – просто так.

Всё ж своим, не супостату,

Отчий дом, а не пустяк!

Уговаривали бабы:

«Что ты, Дуся? Брось дурить!

Год прошёл иль двое кабы,

Где ж его теперь найтить»?

Молча мать собрав котомку,

Вышла к речке на паром.

Гордо шла, а не укромкой,

Правду чувствуя нутром.

День за днём, за ним неделя,

Лошадь, поезд, пеший ход.

Из Сибири, в чудо веря,

Мать ведёт большой обход.

Скорбный путь – длиннее жизни,

Путь в беседах без конца.

По околицам Отчизны,

Ищет мать сынка – юнца.

Вот местечко Придорожье,

Где пропал её солдат.

Всех спросила кого можно,

Даже маленьких ребят.

– «Как фамилия солдата»?

Дети в крик наперебой.

– «Соколов Иван, ребята,

Вам не слышался такой»?

– «Как же, бабушка? Мы знаем!

Это наш герой войны!

Честь его не запятнаем!

Пионеры не вруны»!

-«Он спасал людей в пожаре,

Немцы жгли село кругом.

Заперли с детьми в амбаре,

Ваш Иван – один с врагом»!

– «Бился яростно, умело,

Стал народ наш вызволять.

Среди пуль, огня он смело,

Фрицев начал истреблять».

-«Стихли к вечеру пожары,

Горе чёрное вокруг»…

Здесь притихли коммунары,

Стон раздался рядом вдруг!

…Мать упала на ромашки,

Руки словно два крыла.

Сердце замерло у пташки,

Землю всю обнять смогла!

Живые и мёртвые

Радость! Гордость! Незабвенность!

Блеск медалей, рюмок звон!

Стягов фронтовых нетленность,

В этот День их миллион!

Самый светлый Праздник братства,

Праздник счастья, скорби, слёз.

Недопустим святотатства,

Над могилкой у берёз!

Есть ещё злодей бездушный,

Безнадежно ослеплён.

И в убогости тщедушной,

Будет вскоре посрамлён.

Посрамлён единством духа,

Славным подвигом дедов.

Гордый марш не показуха,

Рядом встать любой готов!

…Живые и мёртвые рядом встают,

Живые и мёртвые строем идут!

Народ отдаёт свой священный долг!

Бессмертный полк, Бессмертный полк!

Кинохроника

После

просмотра кинохроники

о блокадном Ленинграде

Стучит по крышам ливень из осколков,

Фугасы раздирают тишину.

И пишут они кровью для потомков,

Чтоб помнили ту страшную войну.

В лохмотьях и обносках старички,

Играют в куклы у парадного крыльца.

Сошли с ума иль просто чудачки' ?

Но понял, лишь увидев скорбь лица.

Мороз и голод, – страхи Ленинграда,

Скукожив в сухофрукт лики детей.

Сказали всему миру, что Блокада,

Одна из мерзких воинских затей!

Закончилось кино, и мы узнали,

Сразил детей осколочек извне.

Раскинув руки широко, они лежали,

На «безопасной при обстреле стороне»!

Книга Памяти

Недописанная, недочитанная,

Кровью близких наших пропитанная.

В назиданье потомкам создана

И должна бы каждому роздана.

В городах и селениях маленьких,

В библиотеках новых и стареньких

Есть своё такое издание,

Переворачивающее сознание.

Где-то тонкое, не больше тетради,

Не для вида, а памяти ради.

Ведь на каждой странице фамилии,

Даты, звания в изобилии.

Эта Книга памяти нашей

О солдатах на поле павших.

…Недописанная, недочитанная,

Кровью близких наших пропитанная.

Первый бой

Мой первый бой – скорей убой,

Две роты сопляков со сбитыми ногами

И порослью над верхнею губой

Стоят у речки с крутыми берегами.

Вот утонуло солнце в речке этой,

Всем разрешил купаться старшина.

Свернул цигарку из газеты,

А мы с усталости плескались допьяна.

Обсохли чуть, приказ – Всем окопаться!

Полночи грызли суглинок и песок

И не успели даже разоспаться,

Как полыхнуло у леска наискосок!

По нам лупили миномёты,

Их вой до пяток пробирал!

Случались редко недолёты,

В тот миг себя я презирал!

Да, было страшно, очень страшно!

А я ведь лес с отцом сплавлял,

Бывала юность бесшабашна,

Здесь враг нещадно умерщвлял.

В меня летят осколки не шальные,

Терзают всю шинель на лоскуты,

Кромсают тело шарики стальные,

С протягом, словно адские кнуты.

Глаза открыты и землёй забиты,

Но я не сдох, назло всему!

– Ну погодите! Будем квиты!

– Я вам припомню эту кутерьму!

…Видно кончились снаряды,

Артобстрел внезапно стих.

Потирают руки – гады!

Перекур теперь у них.

Слёзы, сопли, откашля'лся,

Кровь с ушей и… Тишина.

Я один в живых остался?!

Нет! Ползёт наш старшина.

Обнимались, плакали, смеялись,

Спешно раны прикрыв, чем попало,

По окопам согнувшись, крались,

Проверяя живых, и кого не стало.

Вместе с нами всего лишь семеро,

Взводный жив, но плох головой.

Подтянулся обоз наш с севера,

Всех собрали и долой с передовой…

Каких ребят мы потеряли!

Назар Степной, Илья Лукин,

А многих даже и не знали,

Ну что ж, хотя бы на помин.